Северный модерн: образ, символ, знак

У финнов сова или филин не воспринимались как зловещие, мистические птицы. В народе их почитали за то, что они внимательно ухаживали за своим потомством. У художника Х. Симберга есть одна из зарисовок, изображающая сумерки, которая позволяет лучше это понять. Он иронично передал всю нелепость суеверия и людского страха перед темнотой. На бумажном листе представлена комическая сцена – человек, убегающий по склону холма от следующего за ним по пятам непонятного «четвероного» существа. За всем этим с удивлением наблюдают желтоглазые совы, представленные на переднем плане. В их взорах как бы прочитывается немой вопрос: что так пугает людей в ночи? Для хищных птиц – это всего лишь пора, когда им нужно вылетать на охоту, добывать пропитание для птенцов. Природе чужды всякого рода предрассудки наивного человеческого разума. Люди сами придумали господствующие во тьме потусторонние силы, для того, чтобы их бояться.

Одним из красивейших зданий в Хельсинки, безусловно, является жилой дом «Кюликки», также созданный творческой фантазией Г. Васашерна. Название этой постройки, в сущности, говорит само за себя. Любуясь изящной, деликатной отделкой здания разной по фактуре штукатуркой светлых тональностей, мы будто зримо представляем себе образ легендарной красавицы из «калевальского» мифа. Вспоминаются хорошо знакомые строки:

Кюликки, моя голубка,
Ягодка моя лесная.

Это ощущение нежности также передают живописные и рельефные изображения, украшающие поверхность фасада – ягоды брусники, ласточки. На многофигурном панно в эркере представлены соплеменники Кюликки – жители удивительной «страны лесов и озер», заготавливающие древесину для постройки своих домов.

Входной портал дома «Кюликки»

Все этом в целом, формирует яркий и запоминающийся образ, созвучный выразительной архитектуре здания.

Глава II. Символика камня и догмат протестантской веры

Йозеф Стенбек и его новые принципы строительства церквей в Финляндии

«Северный модерн» достаточно ярко проявил себя в культовом зодчестве Финляндии. Конечно, и здесь, как и в гражданской архитектуре, теория так называемого «каменного романтизма» имела первостепенное значение. Но в остальном, предпосылки были несколько иного характера.

Как известно, Финляндия, под влиянием Швеции, приняла протестантскую религиозную доктрину. Финская лютеранская церковь отвергала иерархию образов и таинства священства, настаивая на том, что Христос – это единственный посредник между Богом и человеком. Каждый верующий мог толковать Священное писание по своему разумению, приобщаясь к молитве через содействие Святого Духа. Из всех культовых обрядов признавалось только – причащение и крещение, поскольку оба были связаны с Христом. Так называемого «призывания» святых, почитания их мощей и икон у лютеран не существовало.

Если у католиков священные ритуалы носили часто мистический характер, то у лютеран данный элемент полностью отсутствовал. Протестанты склонялись к более простому, ясному и рационалистичному мышлению, близкому научному знанию.

Само собой разумеется, «карелианизм», в любой форме, был чужд финской церкви. Однако, в полной мере, древние языческие культы все же не отвергались, так как во второй половине ХIХ столетия они еще оставались достаточно распространенными среди крестьянского населения.

Необходимо учитывать и тот факт, что Финляндия географически располагалась между Западом и Востоком. Она всегда была ареной соперничества германского и славянского мира, Рима и Константинополя. И в этом единоборстве первый явно одерживал победу над вторым. Православие главенствовало только в Северной и Восточной Карелии, а также на территории бывшей Ингерманландии.

Впрочем, Россия никогда не ущемляла права финнов в отношении их вероисповедания. Напротив, распространение лютеранства в Финляндии во многом устраивало русское царское правительство, поскольку это сдерживало развитие протестных национальных умонастроений в автономном княжестве. В частности, достаточно показателен в этой связи широкий жест русского императора Николая II. После посещения Койвисто 17 сентября 1905 года он выделил солидную денежную сумму (более 26000 финских марок) на приобретение 31-регистрового органа, изготовленного на фабрике в Кангасало. Это был исключительный по ценности подарок.

Помимо того, следует учитывать и тот факт, что в Петербурге до 1917 года проживало около 170 тысяч лютеран. Среди них были не только финны, но и шведы, немцы, эстонцы, латыши.