Северный полюс

Из всего этого можно извлечь урок — урок настолько очевидный, что, быть может, излишне останавливать на нем внимание. План экспедиции, столь тщательно разработанный и осуществленный во всех деталях, состоял из ряда элементов, и отсутствие хотя бы одного из них могло оказаться роковым для успеха. Мы едва ли добились бы успеха без помощи наших верных эскимосов и, более того, без знания их работоспособности и выносливости, без их доверия ко мне, которому их научило наше многолетнее знакомство. Мы вне всякого сомнения не добились бы успеха без эскимосских собак, которые составляли тягловую силу наших саней и дали нам возможность быстро и надежно перебрасывать припасы там, где нам не могла служить никакая другая сила на свете. Возможно, мы не добились бы успеха без саней усовершенствованного типа, которые мне удалось сконструировать; они совмещали в себе прочность и легкость, их легко было тащить, чем сильно облегчался тяжелый труд собак. Возможно даже, мы потерпели бы поражение, если бы не такая простая вещь, как усовершенствованный кипятильник для воды, который мне посчастливилось изобрести. С его помощью мы получили возможность растапливать лед и готовить чай за десять минут. В наши прежние экспедиции на это требовался целый час. Чай совершенно необходим в стремительных санных переходах, и это маленькое изобретение позволяло нам ежедневно экономить полтора часа в том броске к полюсу, когда каждая минута сбереженного времени была залогом успеха.

Да, наш труд увенчался успехом, но независимо от того мне доставляет истинное наслаждение сознавать, что, даже если бы мы потерпели поражение, я бы не мог упрекнуть себя в каком-либо недосмотре. Были предусмотрены все возможные случайности, ожидать которых научил меня многолетний опыт, каждое слабое место защищено, приняты все меры предосторожности. На протяжении четверти века я вел игру с Арктикой. Мне было 53 года — возраст, в котором, быть может, за единственным исключением Джона Франклина [12], никто не пытался продолжать работу в условиях Арктики. Я уже прошел период полного расцвета сил, мне, возможно, несколько недоставало подвижности и жара юности, я был в том возрасте, когда большинство людей предоставляют все, требующее напряжения сил, молодому поколению. Но эти минусы, быть может, полностью компенсировались тренированностью, закалкой и выносливостью, знанием себя и того, как рассчитать свои силы. Я знал, что это моя последняя игра на великой шахматной доске Арктики. На этот раз предстояло либо победить, либо быть окончательно побежденным.

Велика и необычайна притягательная сила Севера! Не раз я, возвращаясь из его бескрайней замерзшей пустыни потрепанный, измученный и разочарованный, иногда покалеченный, говорил себе, что это — мое последнее путешествие туда; я жаждал людского общества, комфорта цивилизации, безмятежности и покоя домашнего очага. Но случалось так, что не проходило и года, как мною вновь овладевало хорошо знакомое мне ощущение беспокойства. Я начинал тосковать по великой белой пустыне, по схваткам со льдами и штормами, по долгой-долгой полярной ночи и долгому полярному дню, по необычным, но верным мне эскимосам, которые много лет были моими друзьями, по молчанию и необъятным просторам великого, белоснежного, одинокого Севера. И я опять раз за разом устремлялся туда, пока наконец не сбылась моя многолетняя мечта.

Глава 2 Подготовка

Меня часто спрашивали, когда у меня впервые зародилась мысль достичь Северного полюса. На этот вопрос трудно ответить. Я не могу назвать такой-то день или месяц и сказать: «Вот тогда эта мысль впервые пришла мне в голову». Мечта о достижении Северного полюса выкристаллизовывалась исподволь и постепенно в ходе моей более ранней работы, которая не имеет к ней отношения. Я начал интересоваться Арктикой с 1885 года — тогда я был молодым человеком и мое воображение поразили отчеты Норденшельда [13] об исследованиях во внутренних районах Гренландии. Я так увлекся этими работами, что летом следующего года совершенно один предпринял путешествие по Гренландии. Быть может, где-то в тайниках сознания у меня уже тогда родилась надежда, что когда-нибудь я смогу достичь самого полюса.

Несомненно, именно тогда я поддался соблазну Севера или так называемой «арктической лихорадке», и мною овладело какое-то чувство фатальности, ощущение того, что смысл и цель моего существования — разгадать тайну замерзших твердынь Арктики.

Однако впервые назвать полюс целью экспедиции мне пришлось только в 1898 году, когда первая экспедиция Арктического клуба Пири [14] отправилась на север с намерением достичь 90-й параллели, если это окажется возможным. С тех пор я на протяжении шести лет предпринял шесть попыток достичь желанного пункта. Санный сезон, когда такой бросок возможен, начинается примерно в середине февраля и кончается в середине июня. До середины февраля на севере недостаточно света, а начиная с середины июня велика вероятность того, что на пути к полюсу будет слишком много открытой воды.