Северный шторм

– Извините, милейший, здесь так темно, а фонарь у Эрика, – послышались взволнованные оправдания коротышки. Конрад предпочел рвануть следом за нами, в неизвестность, чем дожидаться результатов нашей разведки наедине с «товарищами» по альянсу. – Если я доставляю вам неудобства, может, будете предупреждать, когда мне спускаться?

– Дельная мысль, – поддержал идею Михаил. – Хорошо, тогда стойте на месте и ждите команды…

Нижний край у лестницы, разумеется, отыскался. Правда, когда это наконец произошло, я уже перестал ориентироваться в пространстве, и мне стало казаться, что тоннель Стефанини пролегает где-то возле центра Земли. Лестница вышла из колодца, после чего еще с минуту я спускался по ней из-под сводов тоннеля до его дна. Ступив на бетон, я сразу же вслушался в темноту, старясь уловить какие-либо посторонние звуки. Но, кроме дребезжания лестницы и сопения спускающихся по ней Михаила и Конрада, так ничего и не расслышал. Затем, обретя уверенность, я настроил яркость фонаря на максимум и осмотрелся.

В диаметре тоннель оказался просто огромным – куда огромнее, чем мне представлялось из рассказов фон Циммера. Я поднял фонарь над головой и едва различил бетонный потолок. Неужели Древние вручную копали этот проход? И для чего, интересно, он предназначался?

Последний вопрос я прояснил буквально через секунду, когда запнулся за проложенные по дну рельсы и чуть не врезался лбом в проржавевший вагон.

Читая в юности запрещенные «Хроники» Паоло Бертуччи, я удивлялся многим техническим достижениям Древних. В частности, электрическим поездам, которые ездили по подземным тоннелям, благодаря чему горожане могли быстро путешествовать по городу из конца в конец. Чудо это называлось «метро». Бертуччи уверял, что метро существовало и в Риме, и вот сегодня я получил тому убедительное доказательство.

Сошедший с рельсов и перегородивший половину тоннеля, вагон был лишь одним из полудюжины таких, что стояли на рельсах сразу за ним. Любопытство вынудило меня заглянуть в разбитое окно вагона, и я тут же определил, что когда-то – вероятно, при Каменном Дожде – в поезде произошел сильный пожар. Торчащие отовсюду обгорелые и окислившиеся от времени провода, оплавленные пластиковые панели и рассыпанные по полу человеческие кости – вот и все, что сохранилось в вагоне до наших дней.

– Не успел наш испано-скандинав сунуться в эту дыру, как тут же ударился в исследования! – проворчал подошедший ко мне Михаил. Трудное нисхождение натрудило ему покалеченную ногу, и потому хромал он сейчас сильнее обычного. – Знаешь, я до сих пор с содроганием вспоминаю тот день: когда привел тебя в Петербургскую библиотеку. Думал тогда, что ты там навечно поселишься… Слушай, я тут, пока полз, немного передергался и забыл, в какой стороне отсюда эта проклятая Цитадель. Ты-то, надеюсь, помнишь, куда идти?

И правда, а куда? Я посмотрел налево, затем – направо; постарался припомнить, где была от меня дверь часовни, когда я влезал в люк, и… И не сумел! Наверху меня постоянно окружали чертовы датчане, а в колодце было и подавно не сориентироваться.

Ладно, успокоил я себя, нечего паниковать по пустякам – Фроди наверняка подскажет. А нет, так тоннель, по заверениям коротышки, не слишком длинный – нужда заставит, обойдем его весь. Кстати, а где же сам разлюбезнейший Конрад Фридрихович?

Словно отвечая на мой мысленный вопрос, сверху раздалось громкое кашлянье, сменившееся раздраженным голосом Конрада:

– Эй, милейший, долго мне еще ждать вашего сигнала? Поторопитесь, прошу вас, а то у меня уже руки-ноги затекли!

– Ах да, я же совсем про вас забыл! – хлопнул себя по лбу Михаил. – Можете спускаться, Конрад Фридрихович, я уже внизу. Надеюсь, вы не боитесь крыс?

– К-каких к-крыс? – Начавшийся было скрип лестницы вновь прекратился: известие о крысах было воспринято коротышкой со всей серьезностью.

– Больших и жирных тоннельных крыс, – уточнил Михаил, ехидно мне подмигнув. Он просто отыгрывался за свои отдавленные пальцы – никаких грызунов тут и в помине не было. – Эти бестии так и шныряют у нас с Эриком под ногами. Размером с кошку, а то и больше. Спускайтесь живее – на это определенно следует взглянуть! Клянусь, вы таких чудовищных крыс в жизни не видели!.. Ух, и кус-с-сучие же, твари! Того и гляди, все ботинки нам изгрызут…

– Разлюбезнейшие, а этих крыс… их нельзя как-нибудь… прогнать? – с надеждой осведомился Конрад, упорно не желая слезать с лестницы и подставлять свои пятки под крысиные зубы. – А то знаете, у меня с детства аллергия на животных.

– Прогнать? – продолжал паясничать Михаил. – Зачем? Они нам не мешают. Вы только взгляните на их умильные мордашки!..

– Достаточно! – прервал я этот спектакль, который грозил затянуться надолго. – Не бойтесь, Конрад Фридрихович, слезайте! Наш друг, как всегда, вас разыгрывает. Нет здесь никаких крыс – чем им здесь питаться-то? Человеческие скелеты и те давно в труху рассохлись…