Северный шторм

Мы предпочли провести ночь перед трудным путешествием через горы в нормальных кроватях. И хоть изучение на сон грядущий выданной нам маршрутной карты должно было напрочь отбить таковой – судя по данным коменданта, Центрального Торгового Пути теперь не существовало вовсе, – выспались мы на удивление хорошо и на следующее утро чувствовали себя свежими и отдохнувшими. Даже вечный брюзга Конрад глядел на заснеженные альпийские пики с оптимизмом в глазах.

Позавтракав и заправив джип, мы в сопровождении уже знакомой нам патрульной группы добрались до границы оборонительных рубежей Базеля. После чего были оставлены на произвол судьбы в незнакомом краю, где ныне царило запустение и власть Гласа Господнего не имела никакой силы. Последнее, однако, не должно было нас расслаблять. Нам предстояло двигаться в кильватере норманнских дружин и опасаться недобитых остатков армии Крестоносцев – некогда грозных вояк, что были озлоблены поражением и теперь мечтали только об отмщении. Отступник Хенриксон со товарищи послужили бы для любого из Защитников отменным утешительным призом…

Я все гадал, чье же терпение лопнет первым: мое или Михаила. И то, и другое когда-то обладали завидной крепостью, но с годами поизносились, как тормозные колодки, жаль только, что замене не подлежали… Сегодня испытанием для нашей выдержки служила патологическая скрытность Конрада Фридриховича, упорно не желавшего посвящать нас в свои планы касательно княжича Ярослава. От дружеских просьб раскрыть нам карты коротышка отшучивался, а от попыток вызвать его на серьезный разговор становился нелюдимым и замыкался в себе.

Я бы, конечно, не придавал этому значения, если бы был зачислен в группу на правах Фокси, – не хочет фон Циммер выдавать свои секреты, да и черт с ним; какое, в конце концов, мое собачье дело, чем он там планирует заниматься в лагере Грингсона? Но раз уж Конрад сам настоял на моем участии, значит, он просто обязан был быть со мной полностью откровенным. К тому же волнующая нас тема не являлась государственной тайной, да и фон Циммер отлично знал, что мы с Михаилом не болтуны. Чего же в таком случае Конрад опасался?

Я терпеливо выжидал, когда коротышка прекратит испытывать наше терпение и устроит если не лекцию, то хотя бы брифинг о том, как он намерен поступить с блудным сыном нашего князя. И если поначалу во всей этой таинственности была даже какая-то интрига, то чем дальше, тем сильнее я склонялся ко мнению, что интриган Конрад сознательно морочит нам мозги непонятно с какими целями.

Однажды, когда я пребывал в скверном настроении, мне в голову запала совсем уж жуткая ересь: а что, если фон Циммеру надоело жить в России и он захотел вернуться на родину и взяться за старое, а в качестве откупного преподнести Ордену Инквизиции нас с Михаилом? И что самое любопытное – мы прибудем в лапы Охотников, поджидающих нас где-то в засаде по дороге, добровольно, как почетный эскорт раскаявшегося магистра.

Не исключено, что мелкий прыщ давно вынашивал эту гадкую идею, только не знал, как реализовать ее на практике. Но приключившаяся с князем Сергеем беда сыграла на руку бессердечному Конраду, и он решил-таки дерзнуть: обмозговал более или менее логичную стратегию, убедил всех в ее беспроигрышности и взялся за осуществление задуманного. Вот только успех военной кампании конунга Торвальда спутал фон Циммеру все планы, и Охотники, что уже давно обязаны были нас схомутать, куда-то запропастились. Поэтому Конрад продолжал играть роль благородного дипломата, поскольку ему просто некуда было деваться.

Сегодня все надежды коротышки были связаны с Ватиканом, у стен которого даже в такое смутное время мог отыскаться покупатель на наши ценные головы. Тот же Вороний Коготь, к примеру. Почему бы Грингсону не взять нас в плен и не попробовать предложить Пророку пленников в обмен на Гьяллахорн? Попытка – не пытка; чем черт не шутит, а вдруг Его Наисвятейшество возьмет да согласится?

От этой догадки мне стало не по себе. Усугубленные хронической паранойей, мои подозрения к Конраду крепли день ото дня. А фон Циммер лишь подпитывал их своей скрытностью. Проклятие, а ведь он был к тому же еще и вооружен!..

Я поймал себя на мысли, что с некоторых пор стараюсь не выпускать коротышку из поля зрения. На чем я собирался его подловить, неизвестно – кроме скрытности, иных странностей за ним не наблюдалось. Разве только сонное бормотание фон Циммера могло выдать нам его истинную сущность. Но разобрать, что он бухтит во сне вперемешку с храпом, было очень трудно. Мне даже не удавалось определить, на каком языке Конрад в это время разговаривает сам с собой. По-моему, такого тарабарского языка просто не существовало в природе.