Северный свет

«Прекрасно», — сказал он себе. Все было так, как он ожидал, вернее, как предполагал. Прочитав письмо еще раз, более медленно, он старательно спрятал его в бумажник, затем закурил сигарету и, глубоко затягиваясь, остановился в задумчивости у окна. Через несколько минут он кивнул, отошел от окна и, сев в кресло, занялся просмотром остальной почты, которая, как видно, не содержала ничего интересного. Покончив с почтой, он взялся за газеты — сначала за «Северный свет», оставив «Хронику» напоследок: формат ее к этому времени уже более или менее определился, и кто-кто — а Най точно знал, что там напечатано. Он только успел дочитать статью Генри о программе предстоящего музыкального сезона в парке, вызвавшую у него ироническую усмешку, как дверь распахнулась и в комнату стремительно вошел Смит.

— Разве вы не слышали, что я звал вас?

— Когда? — спокойно спросил Най. — Вы в самом деле меня звали?

Смит недоверчиво покосился на своего коллегу, придвинул к себе стул — не мягкое кресло, а жесткий стул — и многозначительно посмотрел на часы-браслет.

— Вы сегодня немножко опоздали, а?

— Вы же знаете, что я не любитель рано вставать. Не тот характер. Что-нибудь новенькое?

— Да, есть кое-что. — Он мрачно помолчал. — Телеграмма от Грили. Он снова приезжает.

— Когда?

— Сегодня. Поезд приходит в Тайнкасл в половине третьего. Придется выслать за ним машину. Конечно, я сам поеду встречать его. Я Зчень беспокоюсь, Леонард: по-моему, дело наше худо.

Приезд Грили, коммерческого директора треста, — Най не мог этого не признать, — никогда не предвещал ничего хорошего: он с поистине собачьим нюхом умел выискивать все промахи в бухгалтерских отчетах и намертво зарезать статьи расходов. Но сейчас его посещение, третье за последние полтора месяца, грозило куда более серьезными последствиями, Най ждал его и знал, что оно повлечет за собой катастрофу.

— И почему только он не летит? — огорчился Смит, сосредоточенно изучая телеграмму, которую держал перед глазами, словно хотел вызубрить наизусть. — До аэродрома куда проще добираться.

— Коммерческий директор никогда в жизни не летал. Он человек осторожный, вроде вас.

— Сейчас не до шуток, Най. Неужели вы не видите, какими серьезными последствиями грозит это нам обоим? Если, конечно, не удастся его переубедить. Мы уже почти исчерпали отпущенные нам средства. Лондон разговаривал со мной вчера очень странно. Когда они отозвали Тингл, я понял, что это плохой признак. А на прошлой неделе в дирекции Соммервил и вовсе поставил все точки над i. Когда он в марте вызывал нас обоих, нам уже сильно досталось. А на этот раз он такого задал мне жару. Мы должны любой ценой повысить тираж, иначе… Я ужасно волнуюсь.

Най посмотрел на своего коллегу с плохо скрытым презрением. За эти несколько месяцев, прошедшие со времени их приезда в Хедлстон, совместная борьба против Пейджа невольно сблизила их. Но они были люди совсем разные, и Смит, с его ограниченностью, пресными методами работы и отсутствием вдохновения, успел глубоко опротиветь Наю. Откровенно говоря, у него уходило немало времени на то, чтобы улаживать разногласия со своим несговорчивым коллегой, его так и подмывало сказать Смиту, что он о нем думает, более того — что он о нем знает. А печальная истина заключалась в том, что карьера Смита была несколько более запятнанной, чем он об этом говорил, и его манера замалчивать некоторые подробности и с напускным смирением похваляться своими достоинствами возмущала такого реалиста, как Най. Он считал Смита олухом, и к тому же невероятно нудным: правда, его убогая честность и тупая самонадеянность подкрепляли обманчивое впечатление, будто перед вами уравновешенный, преуспевающий человек, тогда как на самом деле он покрывался испариной от страха, без конца все путал, твердил, что ничего не получается, и всячески старался приобрести побольше друзей и придать себе больше веса.

— Вас это, кажется, не очень волнует, — проговорил Смит, нарушая молчание.

— Да перестаньте вы, ради бога, ныть, — взорвался Най. — Неужели вы до сих пор не поняли, что я из этого Пейджа дух вышибу! С той минуты, как я увидел этого благородного защитника моральных устоев и британской конституции, я решил разорить его. Точка. Только я не кричу об этом на всех перекрестках — не мой стиль.

Последовала пауза, затем Смит с самым несчастным видом, продолжая по-прежнему думать О Грили, заметил:

— Интересно, останется ли он на этот раз ночевать? Или уедет обратно в спальном вагоне?

— Не останется.

— А то, может, придется развлекать его. Почему вы так уверены, что он уедет?

— Потому что я знаю, — с издевкой заметил Леонард. — Можете не беспокоиться и не водить его на выставку цветов.

Смит с сомнением посмотрел на коллегу, но ничего не сказал, вскоре он встал и направился к двери.