Северный свет

Когда Фенвик ушел, Мейтлэнд некоторое время сидел, вспоминая все то, чего не случилось бы, если бы министерство сразу пришло к этому решению. Не будь так и не осуществившегося проекта Атли, они избежали бы этой бесполезной двухлетней борьбы и завершившей ее трагедии.

С усилием он заставил себя думать о будущем и принялся составлять повестку сегодняшнего совещания. Он проработал около получаса, как вдруг знакомые шаги в коридоре заставили его поднять голову. Он застыл в растерянности, убеждая себя, что ошибся и что это шаги Генри. Но дверь открылась, и в комнату вошел Пейдж.

Мейтлэнд вскочил.

— Как же так, Генри, — воскликнул он, стараясь говорить возможно более обычным тоном, — мне казалось, что вам полагается лежать.

— Я зашел только на минутку… меня ждет автомобиль, — ответил Пейдж, опираясь о край стола. Он сильно побледнел, на его лице лежала печать страдания, и все же перемена, происшедшая в нем за последние дни, была менее разительной, чем опасался Мейтлэнд.

«Так что же это такое, — спросил он себя, — то, что дало этому пожилому, больному и совсем обыкновенному человеку силы выстоять? Неизменная честность, принципиальность, уважение к ближнему и к данному слову — все это вместе взятое, основа основ истинного благородства, и помогло ему перенести то, что уничтожило бы даже человека гораздо более сильного физически».

— Мы теперь не скоро увидимся, Малкольм, — продолжал Пейдж, немного отдышавшись. — Когда мне позволят вставать, меня, кажется, отправят в морское путешествие. Алиса давно мечтала посмотреть Гавайи, так что мы поедем туда… Но сперва я хотел сказать вам, что собираюсь сделать вас своим компаньоном. Я попросил Пейтона составить договор и подпишу его перед отъездом.

Мейтлэнд не шелохнулся, но его некрасивое, всегда красное лицо на мгновение стало совсем бледным, а потом вдруг побагровело. После стольких лет непрерывного, ничем не вознаграждаемого труда это неожиданное предложение так потрясло его, что он не сразу овладел собой. Несмотря на все усилия, голос его дрогнул, когда он ответил:

— Ну, что я могу сказать, Генри… только одно — спасибо.

— Значит, договорились, — сказал Пейдж и затем продолжал серьезно: — Я вот еще о чем подумал. Может быть, вас это удивит — мне, пожалуй, не следовало бы об этом заговаривать, — но за последние четыре дня… ну, та симпатия и сочувствие, с которыми ко мне отнеслись, — не только совершенно неожиданные, но и совершенно незаслуженные… это просто еще одно доказательство истинной доброты людей нашего города.

Если Мейтлэнд и вспомнил саркастическое предсказание мисс Моффат, он ничем этого не выдал. Он молча ждал, и Пейдж снова заговорил:

— И я подумал, нельзя ли мне нарушить свое правило и один раз, в виде исключения, написать что-то от себя лично. Вы, наверное, догадываетесь, что я имею в виду. Обращение к нашим читателям… я хочу сказать им… что всегда верил в людей… что благодарю их за поддержку… и сказать, что, несмотря на все случившееся с нами, газета будет выходить по-прежнему. — Он умолк, внимательно вглядываясь в лицо Мейтлэнда. — Как вам кажется, можно мне написать что-нибудь такое или это неудобно?

— Пишите, Генри, — сказал Мейтлэнд твердо, не позволив себе проявить ни малейшего колебания. — Это будет полезно вам. И всем другим тоже.

Лицо Пейджа просветлело.

— Ну, так я напишу, — сказал он. — Спасибо, Малкольм.

Когда он ушел, Мейтлэнд подождал несколько минут, а затем отправился в корректорскую. Проходя мимо открытой двери кабинета Пейджа, он увидел, что Генри уже сидит за столом, слегка ссутулившись и поддерживая голову рукой, но пишет, упорно пишет — пишет свое обращение к читателям для завтрашнего номера «Северного света».

Перевод с английского И. Гуровой и Т. Кудрявцевой