Северный ветер

Стрельников вспомнил, как приехал в Куйбышев после окончания сельской школы, ночевал в актовом зале института на раскладушке среди прочих абитуриентов. Экзамены сдал хорошо, без троек, но конкурсы в пятьдесят шестом году были жуткие — не прошел. А уж письмо написал домой, что сдал без троек и поступит наверняка. Решил не возвращаться в деревню, было стыдно перед сестрой. Она фронтовичка, войну закончила в Берлине — уж так она старалась, чтобы он окончил школу и поступил в институт! Поехал на строительство Куйбышевской гидростанции, а в следующем году поступил в филиал политехнического института, вечерами из Жигулевска ездил в Ставрополь-на-Волге, теперешний Тольятти. Филиал института размещался там. А Валера Киселев, совсем еще парнишка, рассказывал, какой он был мотогонщик, в Иванове даже выступал за команду энергетического института, да потом автоинспектор отобрал права за явное лихачество.

Мансур слушал, и все ему было интересно. Кто знает, может быть, это были ростки его интереса к собственной судьбе, которая, пожалуй, должна была строиться не где-нибудь, а здесь.

2

В конце лета Стрельников, оставив участок на попечение Володи Сафонова, ушел организовывать новый — электромонтажный. Предстояло строить линии электропередач на поселки Новый, ЗЯБ (завод ячеистых бетонов); в ведении энергорайона была также ЛЭП, питающая электроэнергией строительство Нижнекамской ГЭС; множилось число подстанций на объектах — в общем, монтажных работ предвиделась уйма.

Именно в эти дни Мансур устраивал свои семейные дела. Приехала Фирдоус, ее надо было спешно прописывать на жительство, чтобы не упустить место продавца промтоварного магазина в Челнах. День он потратил на то, чтобы сломать неподатливого коменданта и вселить жену в общежитие, второй — чтобы прописать ее. Но выяснилось, что с мелекесской пропиской на работу Фирдоус не возьмут. И еще мытарился он, выписывая жену из Мелекеса и прописывая у одной хозяйки в старых Челнах.

Наконец, вздохнув облегченно, он вышел на работу.

— Тебя Стрельников искал, — сказали ребята.

«Может, насчет квартиры...» — подумал Мансур и поехал в контору энергорайона.

Стрельников звал его к себе на новый участок.

— Каждый, кто поработал на стройке хотя бы полгода, уже ветеран, — говорил Стрельников. — Во всяком случае, сам я за полгода перезнакомился со всеми службами и считался ветераном. Много молодежи приняли, народ все грамотный, но по нашему профилю не совсем подходит. Учить надо ребят. Ну? — сказал он нетерпеливо.

— У меня жена приехала, — сказал Мансур.

— Завезем передвижные домики и поставим прямо на участке. Ты же знаешь тот пустырь? Обнесем оградой, построим бытовку, склады. Места небось хватит. Ну? — Опять сказал он.

— Ладно, — ответил Мансур и немного удивился тому, как откровенно повеселел Стрельников.

...Участок начинался буквально на голом месте. Обогреться и то негде. Обтерханный вагончик, куда однажды явился Мансур, не вмещал всех. Электропроводка, пилы, топоры и прочие инструменты и материалы некуда сложить. Каждое утро «вахтовка» увозила ребят в поле, часть людей оставалась на базе готовить опоры, а еще часть отдельной артельной строила бытовку и склады. Пареньки обтесывали бревна, носили раствор и кирпичи и злились, что их романтический пыл находит выход в скучном и тяжком деле. Они оживлялись, когда на участке появлялся Дюмин, начальник энергорайона. Он был высок, строен, хотя и плотен фигурой. Очки делали его лицо интеллигентным и строгим. Однако слегка окающая, с простоватыми словцами речь смягчала его строгость. Ребята гордились тем, что их Николай Сергеич был летчиком-истребителем. Ему было восемнадцать лет, когда он поднялся в небо на учебном самолете и повстречался с немецким истребителем. Но вражеский летчик, видимо, пренебрег учебным самолетом или, может быть, слишком спешил. За войну Дюмин сменил пять самолетов, его ранило и калечило. Он и в пехоте повоевал, но и там не расставался со шлемофоном, как моряки не расстаются на суше с бескозыркой.

Дюмина знали в Нижнекамске и Заинске — там он строил электростанции. А еще раньше работал на строительстве Волго-Балта, Волго-Дона, Куйбышевской ГЭС. Названия эти звучали, как названия регалий.

Ребята строили склады, готовились завезти на участок передвижные домики, бетонировать дорожки, провести водопровод.

— Построим баню, — говорил Дюмин, и его лицо становилось лукавым. — Иметь свою баню — понимаете? Ну, в крайнем случае душевую.

Когда он говорил так, строительство бани казалось интересным и необходимым делом...

Здесь могут быть свирепые морозы, но выдаются и теплые зимы; слякотная осень здесь как проклятье, но не каждая осень гнилая. А лето без пыльных бурь не бывает. Наскочит с полей ветер, понесет тягучий свист по улочкам старых Челнов, огромно взметнется перед каменными домами поселка энергетиков и, ослабев, распластается, заскользит понизу и потеряется. Но нередко возродится ураганом и бесчинствует немилосердно...