Северный ветер

Она видела человека без лица в каком-то плаще и капюшоне с дробовиком в руках и верхом на лошади. И с огромной черной собакой, сопровождавшей его. Порождение ада — не иначе!

Как выяснилось днем, собака была не черной, а серой — кавказской овчаркой. Но в остальном глаза не подвели Марину. Даже насчет лица Терминатора, которое было полностью прикрыто засаленной тряпичной маской — лишь прорези для глаз, рта и два небольших отверстия, чтобы облегчить дыхание.

— Все хорошо, барышня. Больше бояться не надо. Я вам ничего плохого не сделаю, — сказал он ей по дороге к своему укрытию (назвать домом выпотрошенный металлический остов старого троллейбуса, кое-как приспособленный для проживания, у Марины язык не поворачивался).

Марину Терминатор усадил на коня, а бывшего учителя привязал на веревке к седлу, даже несмотря на то, что маньяк выглядел в разы более жалким и вымотанным, чем журналистка.

— А я думала, когда хотят сделать хорошее, не прячут лицо, — едко подметила Марина.

— Да. Но я не прячу лицо. У меня его просто нет, — ответил Терминатор, кажется, совсем не обидевшись.

Тогда, что это может значить, она не поняла.

Уже в его жилище-троллейбусе она увидела на стене несколько старых фото. На всех был красивый парень в форме десантника — статный голубоглазый блондин. Вот он стоит во второй шеренге на каком-то параде. Вот мужчина в погонах полковника вешает медаль ему на грудь. Вот парень весело смеется, сидя рядом с боевыми товарищами, — у каждого по автомату в руках — на общем фото на фоне гор.

Терминатор знал и о маньяке, прятавшемся в дачном поселке, и о пропавшей там же журналистке. Он искал обоих, чтобы передать их в руки милиции. Но, когда к его жилищу подъехал ментовской УАЗик, Марина взмолилась, чтобы он не выдавал бывшего учителя — еще сама в тот момент до конца не понимая, почему. И Терминатор прислушался к ней.

Мент, очевидно, по долгу службы отвечавший за территорию садоводств, уехал в итоге ни с чем. А маньяк рассказал свою историю.

На его глазах ученик убил ученицу, а отец этого парня — крупный питерский олигарх, баллотировавшийся в Думу — решил замять дело. Обвинения повесили на учителя, вменив до кучи и пущей послушности помимо смерти девочки еще и несколько серийный убийств (ментовских висяков, естественно). Отправили в психушку, откуда по счастливому (или не очень) стечению обстоятельств ему удалось сбежать.

— Я приеду в Питер*** и сразу начну копать, — пообещала Марина, выслушав эту историю.

Еще сутки назад она не хотела больше браться за криминальные репортажи. А от мысли о последней статье, на которую ее вынудил Александр, ей становилось тошно. Но теперь рассказать настоящую историю “маньяка” она была просто обязана!

— Это ничего не изменит, — заверил он.

— Посмотрим! — с вызовом откликнулась Марина.

— Барышню я выведу. А ты останешься здесь, — объявил Терминатор бывшему учителю. И тон его не оставлял возможности для препирательств.

В этом была логика: Марине не раз удавалось заставить следствие взглянуть на дело под другим углом. Правда, на сей раз проблема состояла в том, что, кроме ее интуиции и слов бывшего учителя, доказательств не было. Но эту проблему она была намерена решить.

По дороге Терминатор рассказал Марине свою историю. Почему-то расспрашивать его она не смогла себя заставить, хотя за годы работы в журналистике уже давно перестала стесняться неудобных вопросов. Но он по одному ему известной причине сам решил удовлетворить ее закономерное любопытство.

Он служил на Северном Кавказе. Во время одной боевой операции их вертолет расстреляли. Задело силовую установку. Пилот успел посадить машину, но та все равно взорвалась. Выжил только один — тот, кто шел теперь рядом с Мариной. Но лицо сильно обгорело (она подозревала — не только лицо), как он выразился «до кости». Глаза удалось спасти — помогли очки, которые он успел снять с мертвого бортинженера.

— А ты как узнал, что он не виноват? — спросила Марина у Терминатора.

Они остановились в леске, который отделял садоводства от шоссе, на котором выставлены были милицейские кордоны.

— Не знаю. Почувствовал. Я там научился. Там все вывернуто. Многие приврать любят. А смотришь на человека — и видишь, чего он в жизни делал, а чего нет.

Он говорил отрывисто. Частью из-за того, что, вероятно, привык именно так, частью из-за того, что то и дело делал затяжки. Он вообще много курил. Марина отметила, что, выбросив окурок, он частенько сразу тянулся за новой сигаретой. Сигареты у него были самые дешевые и воняли ужасно. Марина тоже курила — не регулярно, в основном когда нервничала или выпивала, но пачку дорогих ментоловых носила в сумочке постоянно.

— А что ты теперь делать собираешься? — спросила она, имея в виду бывшего учителя, оставшегося в его жилище под присмотром кавказской овчарки.

Но Терминатор почему-то понял этот вопрос по-своему.

— До конца лета**** — здесь. С осени обещали мне место на маяке. На Кольском. Птичий заповедник. Море, красота. Альбатросы. И никого больше.