Северный ветер

Но потраченное время вовсе не оказалось бессмысленным! На самых верхних полках книгохранилища Эверон обнаружил рукописи, подшитые в громоздкие тома. По большей части они были очень стары и датировались второй эпохой. В Темные времена Эймар не знал Создателя, но магия ариев процветала. Отличие было в том, что все древние арии рождались магами, а понятия «обращение» не встречалось. Поспешно пробегая глазами кривые строчки, оставленные разными авторами, Эверон начинал понимать, какую пропасть имел в виду Демерий, презрительно отзываясь о людях, ставших ариями через сферу. Истинных магов серьезно учили! Их мастерство опиралось на богатейший опыт предшественников, на множество ментальных практик, посвященных каждой стихии и на особые приемы боя с оружием и без него. От объема знаний, который предстояло усвоить, у Эверона голова шла кругом.

— В одиннадцать вечера школа закрывается, — за его спиной раздался голос мэтра Нейли.

Эверон, забывший о времени, вернулся к суровой действительности. Куда ему идти? Неужели обратно в дом Демерия?

— А я могу остаться?

Арий так удивился подобной просьбе, что не сразу сформулировал свой ответ:

— Вас нет в списках учащихся, мэтр… Поэтому я не могу вам предоставить ни ужин, ни ночлег. Но остаться вы можете. Учебные классы и библиотека в вашем распоряжении. Но учтите, входные двери будут закрыты до шести утра.

— Меня это устроит.

Мэтр Нейли пожал плечами. Не его дело. К полуночи школа притихла. Ученики заснули в своих постелях, учителя, имеющие жилье в городе, покинули угрюмые стены бывшего собора Святого Ариеса. Эверон, оставшись один, взял подсвечник на одну свечу и отправился на разведку. Классы, названные Демерием «аренами», не запирались. Они были очень разными, эти комнаты для тренировок: как можно было догадаться, каменные мешки без мебели с держателями для факелов предназначались для обучения магов огня; комнаты на первом этаже с земляным полом — для стихии земли, а зал с неработающим сейчас фонтаном посередине — для ариев, осваивающих воду. И только самая большая арена, та, куда Эверона бросили в первый же день, ждала самых опытных учеников, не нуждающихся в материальной поддержке своей стихии.

Назначение комнаты с зеркалами Эверон объяснить не смог: зачем понадобилось мастерить одно испорченное зеркало из мелких осколков других? Поставив свечу на пол, он долго вглядывался в свое расколотое отражение, трепетно метавшееся от одной острой грани к другой. В нем было необычное, едва уловимое несоответствие с живым Эвероном: пока он стоял неподвижно, изображение, казалось, жило и дышало само по себе. Это явление можно было списать на сквозняк от двери, но она так плотно прилегала к проему, что в самое простое объяснение не верилось.

Эверон нашел место для ночлега на балконе, с которого Кеодан наблюдал за недавним поединком — мягкая скамья без спинки сгодилась за кровать.

Так прошло несколько недель: обращенный арий продолжал жить в школе магии, покидая ее лишь изредка, чтобы поесть. Трактир «Три сонных пса» не мог предложить изысканных блюд, но небольшая сумма денег, взятая из дома, и так таяла слишком быстро. Эверон не знал, как долго продлится его неопределенное положение и экономил. От Демерия не было вестей, а мэтр Кеодан оказался слишком крупной шишкой, чтобы часто показываться в школе.

Читая все подряд, Эверон узнал о магии стихий столько, что хватило бы на сотню учеников; наблюдая чужие поединки, он научился определять магические приемы и находить в них недочеты, предсказывать победы и поражения. Но оставаясь один на ночной арене, Эверон не мог выжать из тренировочного посоха даже самой жалкой искры магии. Однако, старые тексты также молчали об оружии учеников, покорных сразу четырем стихиям! Для начинающих магов древние арии предлагали совсем другие практики. Эверон находил их странными, но все же рискнул попробовать. Эксперименты с горящей свечой не дали ничего, кроме ожогов, вода не годилась на большее, чем вымыть руки, — эту ерунду Эверон оставил и постарался проникнуть в самую суть арийской магии, размазанную по сотням страниц философских рассуждений.

Стать частью жестокого и бесстрастного мира ветров, пожаров и бурь, щедро подарить ему и тело, и разум, — все, кроме воли, — эти слова звучали запутаннее, чем чувствовались. Стоя посреди аренного круга в лучах лунного света, льющихся из частых окон под потолком, Эверон ощущал в себе невероятную силу, она была рядом и повсюду, но оставалась невидимой. Повторяя этот опыт снова и снова, Эверон перестал бояться дыхания магии, позволив ей сопровождать себя среди дня и ночи. Поглощенный своими мыслями, он не замечал настороженных взглядов других учеников, а то, что ему уступают дорогу в коридорах и на лестницах, Эверон воспринимал как само собой разумеющееся.