Северный Ветер (СИ)

— Затем. Зачем-то теперь ведь рассказываешь?! Мне кажется, или ты действительно взял нехорошую привычку заводить себе злые секреты? Я никогда ничего от тебя не скрывала, я рассказываю тебе обо всём, важном или неважном. А ты? Сплошь какие-то тайны, недомолвки, увёртки! Знаешь, близкие люди так друг с другом не поступают. Если ты продолжишь в том же духе, эти твои Мерлиновы тайны рано или поздно встанут между нами, как бетонная стена. И тогда у каждого из нас появится своя жизнь, по разные её стороны, потому что сделать что-то вместе через стену уже невозможно! — Лили перевела дух, сбавляя обороты. — Почему ты таишься от меня, Сев? — спросила она уже мягче. — Ты мне не доверяешь?

— Почему же? Доверяю, — мрачно ответил Снейп. — Только боюсь, что когда ты узнаешь мои тайны, ты перестанешь мне доверять.

— По мне, чем скрывать нечто дурное, трясясь от страха перед тем, что правда когда-нибудь всплывет и опозорит тебя, проще во всём признаться самому, вытерпеть наказание, получить прощение и жить дальше с высоко поднятой головой.

— Ага! — ухмыльнулся Северус. — Как же, как же! Почти христианская доктрина об искуплении грехов.

— Не над чем тут смеяться! — возмутилась девушка. — Впрочем, смейся! Смейся, если хочешь! Но если правильные наши поступки лежат сами по себе, и никому нет до них дела, то неправедные как раз вызывают интерес общественности. Их так и норовят вынюхать и придать гласности в самый неподходящий момент.

— Человек — скотина, — резюмировал Снейп.

— Нет! — снова возразила Лили. — Просто он должен уметь нести ответственность за свои поступки. И раз уж у него хватает наглости совершить низость или даже преступление, то он обязан найди в себе силы смотреть на их последствия и платить по счетам.

— И по каким же счетам ты хочешь заставить меня заплатить, Лили?

Она осеклась и часто заморгала:

— Не по каким. Я говорила… да я просто говорила!

— Хочешь от меня очередных признаний во грехах, мой очаровательный каноник?

— Я не…

— Хочешь знать, как именно я убедился в том, что мои подозрения насчёт Люпина верны? — с вызовом спросил Северус.

— Хочу!

— Хорошо, — зло процедил он. — Будь по-твоему. Хочешь признаний — будут тебе признания.

Северус взмахнул палочкой и, к удивлению Лили, прямо из пустоты материализовалась стеклянная колба, наподобие той, в каких они хранили зелья. Поднеся палочку к виску, молодой колдун закрыл глаза. Какое-то время ничего не происходило, потом совершенно непонятных свойств вещество тонкой струйкой потянулось от виска к палочке, оплетая её тонкой нитью. Время от времени Северус подносил палочку к колбе и стряхивал с неё подвижный серебристо-синий кокон. Когда колба наполнилась до краёв, Северус, закупорив чем-то, напоминающим пробковую крышку, протянул её Лили.

— Что это? — с опаской приняла она подарок.

— Воспоминания о моей встрече с оборотнем. Смотреть нужно будет в Омуте Памяти.

— Но он же стоит в кабинете директора, — недоверчиво засмеялась Лили. — Меня вряд ли туда пустят. Я, конечно, иногда нарушаю правила, но я не до такой степени отчаянная, чтобы вламываться в святая святых.

— Выручай-Комната.

— Что, прости?..

— Я знаю, ты ходила туда с Мародёрами. Помнишь ведь, как она устроена? Каждый находит то, в чём нуждается. Вот и найди там Омут Памяти, и узнаешь всё, что захочешь.

— Ну а если я не найду Омут?

— Значит, не так уж сильно нуждаешься, — невозмутимо ответил Северус.

Мимо окон проплыли кованые ворота с крылатыми кабанами по бокам. Колёса загромыхали, поднимаясь по крутому склону. В последний раз жалобно скрипнули и остановились у каменной лестницы, ведущей к громадным дубовым дверям школы.

Толкнув дверь, Северус легко спрыгнул с подножки на землю.

Лили очень хотелось проскочить в замок никем незамеченной. Стараясь не привлекать к себе внимания, она пересекла вестибюль с великолепной мраморной лестницей, освещённый факелами. Вместо того, чтобы пройти со всеми через двойные двери в Большой Зал, крадучись поднялась на седьмой этаж и почти бегом кинулась к огромнейшему гобелену, на котором колдун с привычной яростью размахивал волшебной палочкой, пытаясь научить троллей балету.

Медленно проходя три раза мимо гобелена, от окна до огромной напольной вазы, Лили беспрестанно думала:

«Мне нужно место, где я смогу просмотреть воспоминания Северуса. Мне нужно место, где я смогу увидеть это. Мне это действительно необходимо!».

Она облегченно вздохнула, когда в стене появилась отполированная до глянцевого блеска дверь, за которой обнаружилась небольшая комнатка, ярко освещённая люстрами. Посредине стоял стол, за ним — стул, по центру стола возвышалась глубокая каменная раковина.

Лили никогда раньше не видела, как выглядит Омут Памяти, только слышала о нём. Когда, выдернув из колбы пробку, она опрокинула её содержимое в чашу, странная, светящаяся субстанция, более всего походившая на ртуть, заклубилась, расползлась, и начала медленно вращаться по часовой стрелке.

«Словно жидкое серебро», — подумалось Лили.

Поверхность то подергивалась рябью, то разделялась на части, то клубилась, как облака.