Северо-Запад

Да, потом она не сразу смогла взять себя в руки. Теперь Мишель нес Олив. Он уперся в их дверь, а Ли принялась искать ключ во всех пакетах и никак не могла найти.

– Как она?

– В порядке, если внутри ничего не повреждено. Мне так кажется, с ней все в порядке. Она в шоке.

– А как ты?

Ответ – на его лице. Унижение. Ярость. Конечно, мужчине труднее быть объективным. У них гордыня – как с ней справиться?

– Нед!

– Привет, ребята, все в порядке?

– Помоги Ли с пакетами.

Они идут на кухню и укладывают любимую собачонку в ее лежанку. Вид у нее нормальный. Покормить ее? Она ест. Кинуть мячик? Она бежит. Может, с ней все в порядке, но у людей в крови все еще адреналин, в душах – травмы, они пока не могут продолжать. Ли рассказывает Неду, что случилось, очищая историю от всякой ярости и унижения. Мишель – храбрец! Мишель – защитник. Она прикасается к руке мужа. Он сбрасывает ее пальцы.

– Ей пришлось притвориться, что она беременна. И он нас пожалел! Я лежал на земле как идиот.

– Ты не дал ситуации развиться в худшую сторону.

Она снова притрагивается к его руке. И на сей раз он ей позволяет.

– Ты думаешь, нам вечером не следует брать ее с собой? Я не знаю. Нед, мог бы ты приглядеть? Позвони, если будут какие проблемы? Или нам, может быть, стоит остаться. Отменить.

Обед, говорит Мишель, не думаю, что мы можем его отменить. С ней все в порядке. С тобой все в порядке, детка, правда? Все в порядке? Два человека заглядывают в собачьи глаза, ища в них подтверждения. Ли старается быть активной. Разве кто-нибудь из этих людей не сказал бы уже слово «ветеринар», если бы они не боялись расходов, которые повлечет за собой слово «ветеринар»?

22

Ханвелл никогда никого не приглашал на обед. И сам не ходил. Это неправда: в особых случаях он вел свою маленькую семью к «Виджею» на Уиллзден-лейн, где они садились за столик у дверей, быстро ели и осторожно разговаривали. Ничто в детстве Ли не приготовило ее к постоянным посещениям обедов, чаще всего в доме Натали, где они с Мишелем создают что-то вроде местного колорита. Никто из них не знает, что нужно говорить адвокатам и банкирам, время от времени – судье. Натали не может поверить, насколько они застенчивы. Каждый раз она винит место, куда их посадили, но каждый раз остается неловкость. Они застенчивы, верит в это Натали или нет. Они не понимают концепции анекдота. Они смотрят в свои тарелки, аккуратно нарезают еду, позволяя Натали рассказывать за них их истории, кивают в подтверждение фактов, имен, времени, места. Предложенные к столу на всеобщее препарирование, эти анекдоты начинают жить собственной жизнью, отдельной и впечатляющей.

– Или просто убежать. Я бы понеслась, как какой-нибудь долбаный ветер, и гори оно все огнем. Без обид, Мишель. Ты очень храбрый.

– А потом вы просто разошлись в разные стороны? «Спасибо. Я сегодня был вашим потенциальным убийцей, а теперь мне пора…»

– Ха!

– «У меня на весь день запланированы ограбления, на которые я должен явиться с муляжом пистолета».

– Ха!

– Передай-ка мне сальсу. Думаешь, если сложить пальцы пистолетом, то это значит, что у тебя и в самом деле есть пистолет? Думаю, рецессия на всех сказывается… почему гангстеры должны не быть к ней невосприимчивыми? Вот, смотри, у меня тоже есть. Ба-бах!

– Ха! Ха!

– Постой. Только извини, ты что, беременна?

Двенадцать человек за длинным дубовым столом Нат говорят, смеются и смотрят, как Ли борется с утиной грудкой.

– Нет.

– Нет, понимаете, просто то, что она сказала, его остановило.

– Очень храбрая. Быстро соображает.