Севиль

Как он мог? Действительно, как? Артур не понимал, как его, взрослого мужика, предпринимателя, руководителя, могла провести жалкая парочка аферистов. И даже не денег было жалко, а чувство унижения и бессильная злоба терзали его. Его приняли за деревенского дурачка, за идиота. Ну почему же приняли? Так оно и есть. Здоровый человек не поддался бы на такую аферу. Ведь надо было сразу сообразить, что дешёвый сыр бывает только в мышеловке. Где его мозги были в тот момент? Размышляя так, провёл первую ночь после суда Артур и совершенно разбитым встал утром.

Он решил позвонить Эльвире и предложить встретиться. Ещё не знает, что скажет ей, но попытается поговорить, как советовал адвокат. Эльвира трубку не брала. В безуспешных попытках дозвониться прошёл остаток дня. Но и на следующий день телефон Эльвиры не отвечал. У Артура пропали сон и аппетит, стало прыгать артериальное давление, пошаливало сердце. Жена, позволявшая себе комментарии в первый день, после приезда «скорой помощи» сделала вывод:

— Да пропади они пропадом, эти тридцать тысяч! Здоровье дороже. Забудь!

— Не тридцать, а двадцать девять. И не забуду! Она вернёт мне их, — настаивал на своём Артур, но уже не очень уверенно.

Глядя в зеркало очередным утром, он уже не ощущал себя орлом, скорее — изрядно потрёпанной вороной. Через две недели разыскал-таки село и дом, в котором жила женщина. Но на дверях висел амбарный навесной замок, а соседи не были лично знакомы с новой хозяйкой старого дома и никакой информацией о её местонахождении не располагали. На Артура жалко было смотреть. Кожа лица посерела, глаза от бессонницы покраснели, стал нервным, вспыльчивым.

Они встретились через месяц в зале суда. Суд принял решение в пользу Эльвиры. Однако Артур всё ещё надеялся на чудо, пытался вернуть хоть часть своих денег и не спешил возвращать машину. Уже два раза к нему домой приходили работники милиции, но он сказывался больным и всячески оттягивал возвращение чужого имущества.

Сегодня, позвонив в очередной раз и уже ни на что не надеясь, с удивлением услышал голос Эльвиры. На предварительном слушании и в день суда он сказал этой мерзавке всё, что думает о ней. У него не было ни сил, ни желания что-то доказывать. Уставшим голосом безнадежно предложил ей подумать о душе и о судном дне, когда за все грехи придётся ответить. В заключение примирительно сказал, что согласен потерять часть денег за урок, и выразил надежду, что получит при возвращении автомобиля хотя бы половину суммы. Эльвира выслушала спокойно, ни разу не возразив, и вдруг ответила согласием. Да, она вернёт половину суммы, но только после того, как продаст автомобиль, а сегодня вернёт третью часть. Она будет дома после шести вечера. Артур согласился: «С паршивой овцы хоть шерсти клок», — думал он, лихорадочно собираясь на встречу с мерзавкой. Жене ничего не сказал, устав от её комментариев и запоздалых советов. Друга Армо тоже не взял с собой, так как решил вернуться домой на электричке. Подъезжая к селу, где жила Эльвира, он нервно сжимал рулевое колесо, ладони рук были влажны, желваки на скулах ходили ходуном, а сердце снова учащённо билось. «Гадина! Почему я должен ей верить? — всю дорогу думал Артур. — Ведь не вернёт она мне деньги! Точно знаю, что не вернёт. Не для того она всё затевала». И тут его осенило. А почему оставлять злодейку безнаказанной? Чтобы жила эта мерзавка и других людей обманывала, наживалась на доверчивых и порядочных тружениках? Нет, он остановит это зло. Не дав себе времени на обдумывание поступка, Артур резко свернул на обочину и вышел из машины. Достал домкрат и поднял переднее колесо. Сняв его, почти до конца открутил болт. Для верности подрезал тормозной шланг. Ту же операцию проделал с задним колесом. До дома Эльвиры рукой подать, дом стоит на холме, а значит, на подъём, если что, автомобиль и без тормозов остановится. А вот сверху уже ей, злодейке, съезжать. И там — как судьба распорядится. Если суждено ей жить, значит, будет жить, решил Артур. Когда подъехал к дому, сердце гулко билось, рубашка была влажной от пота.

Соседка Эльвиры пенсионерка Ефросинья Павловна поливала огород, когда услыхала незнакомый мужской голос. Она обернулась и увидела возле своего забора седоватого брюнета средних лет, лихорадочно сжимавшего в руках амбарный замок.

— Женщина! — взволнованно звал он, увидев её через забор. — Женщина, вызывайте милицию! С вашей соседкой несчастье. Пойдёмте со мной скорей. Может, она ещё жива.

— С какой такой соседкой? — осведомилась пожилая женщина, бросив шланг на землю, и подошла к забору поближе.

— Эльвира, ваша соседка, — махнул рукой в сторону дома мужчина. — Я ей машину привёз. Зашёл в дом, а она лежит на полу.

— Это та, что Петровны дом купила? — уточнила женщина.

— Не знаю, — растерянно ответил он и перехватил её подозрительно-встревоженный взгляд.

Та наблюдала, как мужчина в волнении переложил замок из одной руки в другую и освободившейся ладонью машинально потёр о брюки. На светлой ткани остались кроваво-ржавые следы.