Сэвилл

— Боже, вы только посмотрите, сколько времени! — сказал Стэффорд, ловким движением поднося часы к глазам. — Всем добрым людям уже давно пора спать, и особенно Мэгги: как будет грустно, если это личико поблекнет оттого, что из-за Стэффорда она не выспится. — Он повернулся к миссис Дормен. — На вокзале я восхитился ее шляпой. Она изумительно одета. Просто невозможно поверить, что это та самая девочка, с которой я был знаком два года назад. Она действительно, — он повернулся и прямо посмотрел на Маргарет, — просто загляденье.

Маргарет засмеялась. Слушая рассказы Стэффорда, она раскраснелась, а теперь стала совсем пунцовой.

— Нет, правда, получается, что тогда на меня противно было смотреть. Все-таки я была не такой страшной, верно, Коль?

— О, Колин редко видит что-нибудь вокруг. Он слишком уж поглощен своими размышлениями, есть у него такое свойство, — сказал Стэффорд. — Внешний мир и все его проявления он редко удостаивает взгляда.

Миссис Дормен тоже начала смеяться. Прошло еще почти полчаса, прежде чем они наконец распрощались.

— Нет, я должен запомнить этот адрес, — сказал Стэффорд. — В моей жизни было не много таких чудесных вечеров. Знай я, как у вас приятно, поверьте, — он поклонился миссис Дормен, — я нанес бы вам визит много раньше. Колин скрытен просто до невероятности — припрятывать Маргарет только для себя! И почему судьба так меня обходит! — добавил он, направляясь к двери. — На мою долю достается одна скука, а все по-настоящему интересное случается с другими людьми.

Доктор зажег фонари над дорожкой и вместе с женой и Маргарет стоял на крыльце, пока они шли к калитке. Стэффорд обернулся, попрощался еще раз, подождал ответа и только тогда направился к машине.

— Нет, тебе правда жутко повезло, — сказал он, когда они тронулись. — Невзрачная куколка, в которой прячется бабочка! Очень тонко было с твоей стороны, Сэвверс, из всех наличных девочек выбрать именно Мэг. Она по-настоящему расцвела, а вот остальные, если судить по Мэрион, уже начинают вянуть. На каждой прямо написано «Hausfrau» [5].

На улицах не было ни души. Они свернули на шоссе, ведущее к поселку. Навстречу, сияя огнями, прогромыхал последний автобус.

— Вы с ней что, помолвлены? — спросил Стэффорд.

— Официально — нет. — Он мотнул головой.

— Ну, а неофициально? — Стэффорд на мгновение отвел взгляд от шоссе.

— Я не вполне понимаю, что это значит, — сказал он. — Мы обсуждали, не пожениться ли нам. Ей еще три года учиться в университете. Если мы до того времени не поженимся, так, наверное, поженимся тогда.

— Ты говоришь как-то без особой уверенности.

— В том, что я хочу на ней жениться, я уверен, — сказал он.

— Так в чем же дело? — спросил Стэффорд.

— Во всем, с чем это сопряжено. Всякие планы, предопределенная жизнь. Я думаю, не уехать ли нам вместе за границу.

— А как считает Маргарет?

— Я с ней об этом еще не говорил, — сказал он. — Но я подумал, что мог бы преподавать за границей. Больше свободы и меньше требований. — Он умолк.

— Ты все еще пишешь стихи? — сказал Стэффорд.

— Да, — сказал он.

— И что-нибудь опубликовал?

— Нет. — Он мотнул головой.

— Ну, в любом случае удачи вам обоим, — сказал Стэффорд.

Когда они свернули на их улицу и остановились перед домом, в спальне его родителей вспыхнул свет. Отдернулась занавеска, и минуту спустя свет загорелся в коридоре. Дверь открылась, на крыльцо вышла мать в пальто, надетом поверх ночной рубашки.

— Может быть, зайдете, Невил? — сказала она. — Выпить чашку чаю.

— Вы очень любезны, миссис Сэвилл, — сказал Стэффорд. Он тоже вылез из машины и стоял у капота, постукивая каблуком по колесу. — Я как раз прощался с Колином. Мне пора.

— Ну, я на всякий случай вскипятила воду, — сказала мать. — Я подумала, что, раз он не вернулся, вы решили провести вечер вместе.

— Так оно и было, миссис Сэвилл, — сказал Стэффорд и засмеялся.

Мать взглянула на небо. Сквозь редкий туман проглядывали звезды.

— Такая красивая ночь, — сказала она.

— Удивительная, — сказал Стэффорд и тоже посмотрел вверх. Светлые волосы поблескивали в полосе света, ложившейся из двери, и словно окружали его голову слабым сиянием. — Да, чудесная ночь, — сказал он еще раз, медленно.

— Значит, если хотите, чай вас ждет, — сказала мать и, плотнее запахнув пальто, ушла в дом.

— Да, вечер, полный событий, — сказал Стэффорд, все еще постукивая каблуком по колесу. — Я заходить не буду. Поблагодари от меня твою мать за любезность.

— Хорошо, — сказал он.

— Ну, так я поехал, — сказал Стэффорд и быстро протянул ему руку. — До скорого. Я тебе черкну строчку-другую. Африка. Дальний Восток. Когда получаешь письмо, это все-таки развлечение. В армии жутко много всякой лабуды. Скука зеленая. Наверное, в Оксфорде тоже будет не лучше. Нельзя сказать, чтобы я так уж туда стремился. Тем не менее. Наш долг — не рассуждать. А выполнять и прилагать усилия.

Он сел в машину. Заработал мотор. Свет от приборной доски лег на загорелое лицо, приветственно поднялась рука, и машина тронулась.

Колин смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, а потом вошел в дом.