Съевшие яблоко

Женщина же поудобнее поставила полные, обутые в разношенные сапоги, ноги и раскрыла портфель:

— Двое детей? — очевидно, она мысленно перебирала семьи, в которые сегодня должна была зайти и вспоминала кого же проверяет здесь.

Денис Матвеевич снова кивнул.

Работница соц опеки достала бланки, положила портфель на колени и деловито принялась заполнять титульник. То и дело шмыгая носом и дыша ртом — по комнате разнесся деловитый утробный свист. Профессор несколько недоуменно указал на двери:

— Может в комнату… что уж в коридоре…

Он хотел добавить что-то еще, но тут у женщины зазвонил телефон. Веселая трель отвлекла ту от ее сосредоточенного труда и работница соц опеки раздраженно махнула на профессора рукой:

— Да погодите вы… — не слишком вежливо прервала она и принялась хлопать себя по карманам. Обширная грудь широко заколыхалась. Наконец, она обнаружила и яростным раздражённым рывком вырвала телефон из кармана.

"Да, сыночка, что такое?"

Изменившийся до неузнаваемости тон женщины поразил Дениса Матвеевича. Только что она была сурова и въедлива, скупо бросая слова будто по большому одолжению. И вот уже умильно и заботливо ворковала с аппаратом:

"Нет, сыночка, скоро приду. Вот последнюю закончу. Ну а что тебе купить? Зайду-зайду. Куплю, сынуль. А ты там покушал? Не замерз по дороге?".

Денис Матвеевич принужденный против воли слушать чужой разговор, топтался на месте и старался смотреть в другую сторону.

Наконец, женщина окончила разговор, тяжело нагнувшись сунула аппарат обратно в карман дубленки. И как по волшебству лицо ее снова приняло кислое брезгливое выражение. Губы поджались, розовые щеки утратили румянец и обвисли, глаза стали скучливыми и бесцветными.

— Отдельная комната? — как оказалось, она отлично помнила на чем прервала разговор и, почти не слушая ответа, поставила в бланке закорючку.

Денис Матвеевич, довольный, что дело наконец, пошло, хотел было проводить в комнату. Но проверяющая уже утратила к ней всякий интерес.

Профессор даже начал догадываться, что этого интереса возможно и не существовало.

— Хорошо, хорошо. В школе проблемы есть? — равнодушно бубнила та, ставя один за одним только ей понятные отчерки в нескончаемом бланке.

Профессор замялся:

— Ну как вам сказать…

Та понятливо и так же безразлично кивнула:

— Бывает. — Поставила еще пару галок, перевернула лист, с совершенно вымотанным усталым выражением лица, дежурно бросила, — не болеют?

— Да нет… вроде. Лиза в садик пошла, вот сейчас прийти должны… — профессор невольно глянул на закрытую дверь. — Сейчас придут…

— Хорошо, хорошо, — женщина поставила еще закорючку, пару галок и, резко оживившись, протянула бланк Денису Матвеевичу, — вот тут и тут распишитесь.

В ней снова наступила неожиданная перемена. Женщина ожила, глаза ее загорелись и пока профессор растерянно и неуклюже ставил свою роспись, та с удивительным для ее тела проворством успела встать застегнуться на все пуговицы, обмотаться шарфом, и, едва он закончил, выхватила бланк и сунула в портфель. Громко щелкнула замком и, впервые улыбнувшись, сказала:

— До свидания.

Ошеломленный профессор заморгал.

Собственно проверка еще не началась, у него самого было столько вопросов. Он ожидал помощи, заготовил целую речь, обдумывал ее несколько дней, не зная как к чему подступиться. На худой конец он ожидал совета.

Но проверка кончилась.

Соц работница распахнула дверь и дежурно бросив через плечо:

— Ну если проблемы будут, обращайтесь, — легко, без всякой натуги принялась спускаться по лестнице.

Денис Матвеевич остался в прихожей в полной растерянности. В общем счете проверка соц опеки заняла пятнадцать минут из которых пять ушли на личный телефонный разговор.

На этом государственный интерес к отданным под опеку сиротам был исчерпан. Денис Матвеевич снова остался с этими проклятыми детьми один на один.

12

— Бежим, бежим, бежим-бежим! — Лиза, что есть силы, дернула Никиту за рукав, и они вместе бухнулись с оврага, оставляя за собой грязный след сволоченного снега и прелых листьев. — Тихо, молчи! — ледяная ладонь зажала парню рот.

Сердце у него ушло в пятки, в ушах гулко бухало. В крови кипел адреналин.

Сверху послышался торопливый топот охранника, бешеный лай собаки и короткий мат.

Не то чтобы Лиза нарочно искала экстремальных приключений, просто что называется вляпались. Впрочем, ничего более захватывающего в жизни Никиты еще не бывало.

Ну куда они ходили с пацанами. Ну в кино, на стадион. Участвовали в КВНе — собирались в актовом але. А больше никуда Никита не ходил, потому что стала бы волноваться мать. Так что он знать не знал где тусуются однокашники.