Sex-дневник Кати Морозовой

Унизительно очнуться в машине скорой помощи, когда тебе пытаются делать искусственное дыхание. Унизительно, еще до конца не придя в себя, получить по телефону нагоняй от администрации гостиницы за порчу их имущества, а также угрозы, что «страховая со мной непременно разберется».

Унизительно – оказаться на рассвете на улице с пакетом уцелевших после пожара вещей: как мне объяснили, пожарный обнаружил меня на полу, прижимающей к груди сверток с мелочевкой, которую успела собрать до того, как все заволокло дымом.

И ладно бы, если там были документы. Так ведь нет. Погружаясь в сон, вызванный отравлением продуктами горения, я прижимала к груди Филю с Валерой, любимую помаду и пару пудровых Valentino на двенадцатисантиметровой шпильке с позапрошлогодней коллекции.

И только ленивый не обсуждал в приемном покое, как я, пребывая в состоянии отключки, мертвой хваткой удерживала в объятиях дорогущую обувь и своих верных друзей.

Унизительно еще и то, что у меня не было средств связи, и некуда было ехать, поэтому я остановила попутку и назвала единственный адрес, по которому могла найти приют – адрес своих родителей. Не знаю уж на что рассчитывал водитель – тучный мужчина лет пятидесяти – но платить ему, чем-то более весомым, чем «простое человеческое спасибо», я не собиралась.

Унизительно, что он все-таки попытался ухватить меня за коленку. И что я, удирая от него по придорожным кустам, все-таки сломала каблук на туфлях, которые так отчаянно спасала от пожара. А ведь это была моя последняя пара приличной обуви!

Крайне унизительно и то, что в таком виде мне пришлось явиться к родным и объяснять, что со мной произошло.

А также то, что я лежала теперь на своей детской односпальной кровати, одетая в давно вышедшее из моды платье, в котором когда-то поступала в университет, и смотрела в потолок, который когда-то в детстве обклеила самодельными, криво вырезанными из блестящей фольги звездочками.

– Катя, спускайся к столу, обед готов! – Сказала мама, заглянув в комнату.

Аллилуйя! Как же я была рада, что хоть что-то не меняется в этом мире: в родительском доме всегда можно получить горячей еды.

– Гости приехали. – Добавила она.

А вот это уже было явной подставой. Ведь если мать с отцом, доканывающих тебя нравоучениями, еще можно было терпеть, то сборы родственников всегда ознаменовывались крупными словесными баталиями. Все присутствующие за столом всегда будто соревновались в том, кто вывалит больше подробностей о своих детях – их больших и маленьких успехах и, что удивительно, неудачах тоже, ведь поругать прилюдно при всей родне, это вообще самый смак, вершина родительской заботы!

– Ты как-то осунулась. – Нахмурившись, поприветствовала меня бабуля. Обняла, потрепала по плечу и снова вгляделась в лицо. – Дорогая, у тебя удрученный вид. И тусклая кожа. И… – Казалось, она не знает, каким еще обидным словом в меня швырнуть.

Но ситуацию спас дедуля.

– Чудесно выглядишь. – Сказал он, выдирая меня из ее объятий и заключая в свои.

– Какие новости? – Не унималась ба. Она взяла меня за руку и придирчиво осмотрела пальцы. – А где кольцо? Ты вроде говорила, что твой футболист звал тебя замуж?

– Мы расстались. – Отмахнулась я, решив не вдаваться в подробности и не оправдываться по поводу отсутствия кольца, которое он мне так и не подарил, ведь предложение пожениться было спонтанным.

«Кажется, я в тебя влюблен, – сказал однажды после секса Сапожников. – Что ты скажешь, если я предложу тебе стать моей женой?»

Да уж, теперь секс мне еще долго не светит.

– Что значит расстались? – Воскликнула бабушка.

– То и значит. – Пожала плечами я и поспешила к столу, чтобы не смотреть ей в глаза. – Не сошлись характерами.

– Не может быть, Катерина! Так ты упустила очередного жениха? – Послышалось в спину. Бабуля преследовала меня до самого праздничного стола. – Твоя излишняя разборчивость приведет тебя к тому, что ты останешься одна!

– Как будто это так уж плохо. – Фыркнула я, отправляя в рот виноградину.

От дальнейших объяснений меня спасло появление в гостиной дядюшки Роберта и тетушки Нины, маминой сестры. Тепло поприветствовав бабулю с дедулей, они накинулись на меня:

– О, Катенька, как ты похорошела! Поправилась! Это все помолвка! Покажи кольцо!

Я тяжело вздохнула.

– Нет никакого кольца. И свадьбы не будет. Мы с Сапожниковым разошлись.

– Но он же известный футболист! – Выпучил глаза дядя Роберт.

– А тебе разве не тридцать скоро? – Охнула тетя Нина.

– Отстаньте от человека! – Взмолилась Настя, моя двоюродная сестра.

Я так была рада ее приходу, что радостно метнулась к двери и обняла ее так крепко, как только смогла.

– Привет, подруга, – она расцеловала меня в обе щеки, – жаль, что так получилось с Ильей…

– Мы просто не созданы друг для друга. – Улыбнулась я.

Взяла со стола бокал вина и подала ей.

– Ох, нет, – виновато развела руками Настя, – я еще кормлю грудью.

– А где твой сынок? – Спросила я, отхлебывая из ее бокала.

– Твоя мать нянькается с ним. Вцепилась в него с порога. Знаешь, что это значит?

– Что?

– Что ей уже хочется внуков. – Она подмигнула.