Еще интереснее, что малькольмовский стиль щеголя и придиры с его рассчитанным возмущением и вызывающими понтами — выросший из его личной реакции на социальную маргинальность (еврейство) и психологическую отверженность (из-за строгой семьи) — сейчас в готовом виде принят многими людьми как модель социального поведения.
Малькольм обладает зрением художника, сердцем анархиста, воображением спекулянта. Есть подозрение, что его предпринимательский успех сведет на нет его восприимчивость и созидательность. Я надеюсь, что это подозрение не оправдается.
Часть 3.
Мысли про…
28
29
ТОММИ ВЭНС:
Кто-то мне сказал, что Малькольм фашист — это правда?ДЖОННИ РОТТЕН:
Полная чушь. Как он может вообще быть фашистом — он еврей для начала. Нет, никто, никто не должен быть фашистом.ДЕББИ:
Я иногда предаюсь фантазиям. И как-то я нафантазировала себе, что «Пистолеты» завладели всей страной. Я просто слушала их пластинку и думала, что они могли бы завладеть всей страной. Не было бы больше парламента, всем управляли бы люда вроде Джона. Нет, никто никем бы не управлял, но для всех так или иначе настала бы свобода. Благодаря Джону. Я думаю, чтобы изменить порядок вещей, требуется много людей, а сейчас их просто нет, этих людей. Но если посмотреть на эту страну, то таких людей становится все больше и больше. Все эти мальчики, они вышли из благополучных семей, они взбунтовались, они облачились в рваную одежду, жили в трущобах. Они не хотели жить в богатых домах с мамой-папой и с их снобизмом. И эта музыка, она обращена не к какому-то особому типу людей, она предназначена для всех.БЕРНИ РОДС:
Политика — это когда в комнате собирается более трех человек. Вот что такое политика. Без политики не проживешь. Но при этом не нужно демонстрировать это каждые десять минут. Это просто есть. Как собственные штаны, понимаешь? Они просто на месте. Не нужно каждый раз хвататься за них и убеждать других, что ты их носишь.30