SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman

Благодаря Владимиру Вольфовичу я открыла эффективное, как «Раптор», и почти универсальное средство нейтрализации мужчин-политиков. В 93-м году мы оказались в составе российской делегации в Финляндии. Россия вела переговоры с Советом Европы о своем членстве в совете. Финляндия взяла на себя роль посредника. Во время приема в российском посольстве я закурила. Жириновский тут же взвился:

– Запретите Хакамаде курить. И вообще, кто она такая? Это депутат-бомж. У нее нет фракции, у нее ничего нет, а она еще и курит.

После чего я дым стала пускать ровно Жириновскому в лицо и не позволила засуетившемуся мидовцу убрать пепельницу. По пути в финское посольство Жириновский опять завелся: «Депутат-бомж, и пальтишко бедненькое, и побрякушки копеечные, вот пришла бы к нам во фракцию – мы бы тебе шубу подарили, бриллиантов навешали, была бы сытая, богатая. А, Хакамада?». В посольстве, заглушая журчание светской речи, затоковал по-новой:

– Хакамада, а Хакамада, кончай бомжевать…

Финны ничего не понимают. О чем это он? Вроде вопрос – вхождение России в Совет Европы, а не Хакамады в ЛДПР. И тут я не выдержала:

– Слышь, Вольфович (по-цэковски перейдя на «ты»), ну сколько можно дергать меня за косички? Скажи сразу, что влюбился.

И Жириновский дематериализовался. Я удивленно покрутила головой: исчез! Приемчик запомнила. Опробовала на других – работает! Стоит большинству наших мужчин-политиков, когда они цепляются к тебе за кулисами не по делу, разок зазывно по-женски подмигнуть – они кончают базар и скрываются в кустах.

А еще Жириновский – уникальное зеркало темных сторон народной души. Он отражает и озвучивает самые низкие побуждения и мысли толпы. Четко раздает водку и деньги. Нам «фу!», а ему плевать. Знает: стольник дай – и тебя полюбят, и будут любить вечно, если кто-то не даст двести. Но он устал от самого себя. Усталость выдают глаза. Они мертвые, и впечатление, что в нужный момент кто-то нажимает кнопку на дистанционном пульте и внутри включается магнитофон. Второе отрицательное последствие этого бесконечного паясничанья – Владимир Вольфович никогда не будет в основном составе. Он обрек себя на маргинальностъ. Когда идет серьезная игра – ему в ней нет места. Большими чиновниками назначают сбалансированных людей. Поэтому есть популярность – нет результата. Жириновский от этого страдает. Он хотел быть и вице-премьером, и премьером. Никто не позволил, никто не предложил.

Однажды Жириновскому почти удалось меня растрогать. Я даже засомневалась – может, не все там так безнадежно? Во время однодневной поездки в Японию ему приглянулись очки, а взятой налички не хватило. Никто в долг не дал. Я дала, он купил и, сияя, демонстрировал мне, как они и складываются, и раскладываются, и какие удобные. Дите…

Парфюм для самодержца: мастер-класс от Путина и Ельцина

Позаимствовать хоть что-то у ВВП мне не удается. Слишком мы разные, и то, что он мужчина, а я женщина – самое незначительное из наших различий. Хотя нет, вру. Я заметила, что на коллективных встречах кто б какую чепуху ни нес, и с Дона и с моря, – ну полный бред! – Путин дисциплинированно конспектирует. Точно мальчик за великими дядями. У дядей сразу сметает крышу от собственного величия. Дяди думают: он меня уважает! Я по преподавательскому опыту знаю, что записывать – очень важно. Когда студенты за мной записывали – мне это льстило. Я решила: буду тоже изображать из себя отличницу. Завела специальный блокнотик. Начала с послания президента. Когда Владимир Владимирович его читал, я была единственная в зале, которая все записывала. Все сидят, а Хакамада строчит. Настрочила треть блокнота и, очень довольная собой, закрыла его, чтобы больше никогда не открывать.

Если бы я была статусной единицей, я бы переняла у ВВП отсутствие трепета к соблюдению протокола в отношении к собственной персоне. Помню, на одном приеме мне позарез нужно было перекинуться с президентом парой фраз. Но выстаивать очередь, как за финскими сапогами в советском ГУМе, мне не хотелось. Дождалась, когда он уже направился к выходу, и окликнула. По правилам я должна была обежать – тртртр! – весь зал и оказаться перед ним на дорожке:

– Здравствуйте, Владимир Владимирович!

А не окликать.

Президент замер. В старых фильмах так замирал от предательского выстрела в спину главный герой. Потом медленно оборачивался, удивленно и укоризненно смотрел в камеру и падал на сырую землю. Путин тоже медленно обернулся, но не упал, а подошел. Это неплохо. Так же, как и умение отзеркаливать собеседника. И под обаяние этих приемов попадает бешеное количество народу. Каждый, расставаясь с президентом, уверен, что президент – душка, согласен с ним на все сто. А потом начинаются странные события. Но это потом, позже.