Sex в большой политике

б) Попросите вашего соседа нашептывать вам на ушко синхронный перевод.

в) Достанете из сумочки тампаксы и демонстративно заткнете ими уши.

г) Откроете блокнот, занесете в него самые выразительные обороты, чтобы выучить и в следующий раз иметь возможность общаться с коллегами и соратниками на правильном языке.

д) Будете вести себя так, словно ничего не происходит. На войне как на войне.

Лично я предпочитаю вариант «д». Но с вариациями. Советская партийная верхушка всегда была матерщинной. Она такой и осталась. Попала в этот круг – прилаживайся. Я приладилась. Не строю из себя ни кисейную барышню, закатывая глаза и поджимая губы, ни своего в доску партийного товарища, специалиста по ненормативной лексике в юбке, усыпанной пеплом от «Беломора». Когда нужно, могу и сама. Работа нервная, иногда человек ничего не воспринимает, пока не обматеришь. Мат как нашатырь. Сунул под нос, человек встряхнулся и начинает хоть что-то делать. Сколько раз наблюдала: шеф кроет трехэтажным матом подчиненного, а подчиненный внимательно слушает, что-то конспектирует. Выслушал, законспектировал и двинул выполнять. Взаимопонимание с Черномырдиным у меня началось со слова «задница». «Где вы у нас, Ира?» – спросил он. Я ответила, где. И Виктор Степанович облегченно вздохнул: нормальная, своя. А до этого нервничал, потому что не понимал, как разговаривать с этим существом. Оно не из его стаи. В своей стае с банями, с матом-перематом в мужицкой прокаленной атмосфере ясно, как реагировать. А тут что? Взгляд и нечто. И одевается не так, и двигается, и говорит. Другой случай: мне потребовалась виза Минфина на документе. С трудом дозвонилась министру финансов Михаилу Задорнову, бывшему коллеге по парламенту, и вежливо, интеллигентно объяснила, что мне нужно. В ответ мне вежливо и интеллигентно объяснили, что это никому не нужно.

И тогда я, используя все известные мне выражения, подробно проинформировала министра финансов, кем становятся демократы, когда приходят в исполнительную власть. Документ был завизирован.

Тест № 2

Вы пришли в чиновный кабинет, чтобы подписать важную для вас бумагу. И вдруг хозяин кабинета запирает на ключ дверь, валит вас на диван и, обваривая лицо гипертоническим дыханием, предлагает в обмен на свой автограф вступить с ним в половую связь. Как вы поступите?

1. Стыдливо признаетесь ему, что вы: а) еще девушка; б) активная лесбиянка; в) трансвестит.

2. Начнете плакать и объясняться в любви к мужу.

3. Сообщите, что вы любовница: а) его шефа; б) чеченского террориста; в) профессионального киллера.

4. Захохочете и будете долго хохотать, давясь смехом, всплескивая руками: «Ой, не могу, ой, держите меня» и тыча в насильника пальцем.

5. Припечатаете коленом промеж ног и, пока он в позе эмбриона стонет: «Ах, сука!» – попросите секретаршу по селектору отпереть дверь и принести два чая. Один без сахара.

6. Признаетесь, что вы и сами не против, но прежде чем начать, вы должны убедиться, что инструмент соответствует нужным параметрам. Если от вас сразу не отпрыгнут, словно от гадюки, а гордо предъявят все, что требуется, будете долго рассматривать, сокрушенно качая головой и цокая языком.

7. Опять-таки выразите живейшее согласие, но сошлетесь на ежемесячную техническую паузу, мешающую немедленно реализовать это согласие, и потребуете прямо вот тут, не сходя с этого дивана, пообещать, что в ближайшем будущем состоится повторное свидание. После чего в течение нескольких месяцев, сталкиваясь в публичных местах, будете подавать ему недвусмысленные знаки, пока он, завидев вас, не начнет прятаться за колонну.

Ответ:

в принципе, в зависимости от того, насколько важна для вас подпись, попробовать можно и все семь вариантов. Мне она была необходима, поэтому я выбрала вариант № 7 как самый щадящий и во всех смыслах результативный.

Побочная тема:
Средство Макропулоса

Если я покину политику, я займусь психикой женщины и ее стилем. Или, другими словами, состоянием души и обликом. Не отдельно первым и отдельно вторым, и не «или-или», а именно так, слитно: обликом и состоянием души. Они у нас связаны теснее, чем мы думаем, и форма влияет на содержание так же, как содержание влияет на форму.

У меня есть подруга. Вроде бы бог ничем не обидел: ни характером, ни внешностью, ни деньгами. Но незаметно все, кроме денег, куда-то ушло. Она превратилась в тетку: глаз потух, располнела, во рту блестят золотые коронки, на голове пылится археологический сессун – стрижка, завезенная в семидесятых годах в Советский Союз французской певичкой, давно и благополучно всеми забытой.

Я люблю свою подругу и однажды не вытерпела и устроила ей скандал. Потребовала, ВО-ПЕРВЫХ, поменять золотые коронки на фарфоровые. ВО-ВТОРЫХ, иначе подстричься. Сейчас есть гели, пены, можно из трех волосинок изобразить что угодно. Пусть даже тебе стрижка не будет идти, но пусть прическа поживет своей стильной жизнью, более современной, чем ты сама, а за ней, глядишь, и ты подтянешься.