Сезам, закройся!

– Так сказала Дрыгайло, – уточнила Сонечка, посмотрев на сидевшую в кресле бухгалтершу.

Зинаида Валериевна слыла человеком без особой фантазии, и представить себе, что она выдумала историю про гигантских сбежавших крыс, было невозможно.

– Ладно, сейчас я отправлю пару человек в пищеблок, пусть посмотрят, – ответил директор и отключил связь.

Секретарша положила телефон на стол и повернулась к Дрыгайло.

– Все в порядке, – преувеличенно бодро сказала она. – Я думаю, что вы можете совершенно спокойно вернуться на свое рабочее место. Валентин Эмильевич незамедлительно примет меры по поимке грызунов.

Бухгалтерша не двинулась с места.

– Пусть сначала их выловят, а потом я пойду, – покачала женщина головой, – они опасны, а пищеблок совсем близко. Не факт, что крысы все еще находятся именно там. В общем, выходить одна в коридор я сейчас не хочу.

Лицо бухгалтерши стало печальным.

– Я всегда чувствовала, что этим закончится! – воскликнула она. – Мы и так во время дождей фактически отрезаны от всего остального мира, мы и так боимся выходить из здания в одиночку, потому что в лесу якобы бродят страшные чудовища, а тут еще и в самом здании грызуны-мутанты вырвались на свободу! Ты бы, Сонечка, видела их глаза! Страшные! Красные! Я давно понимала, что отсюда надо уезжать, но Валентин Эмильевич обещал мне новые зубы взамен выпавших, да и зарплата тут высокая… Зря я не уехала! Так бы и жила со вставной челюстью на присосках, ничего страшного. Это ж не такие жуткие проблемы, как у милейшей Василисы Егоровны, нашей вахтерши. Та ведь только и живет потому, что ей Валентин Эмильевич дает специальный препарат. Это она мне так сама сказала.

– Зинаида Валериевна, не надо истерик, – оборвала бухгалтершу Сонечка. – При чем тут Василиса Егоровна? К тому же вы говорите ерунду насчет того, что вам страшно выходить в коридор. Я вас уверяю, что добровольно грызуны никогда не покинут место, где есть еда, и там их спокойненько одного за другим перестреляют.

– А если они хотят мстить? – негромко спросила Дрыгайло.

– За что? Кому? – не поняла Сонечка. На лбу ее невероятно красивого лица появилась вертикальная складка.

– Нам всем. С точки зрения грызунов мы, люди, совершали геноцид.

– Во имя науки, – вставила секретарша, помимо воли прислушиваясь.

– Да, это так, но у грызунов может быть своя точка зрения. Давайте посмотрим правде в глаза: у нас в НИИ с ними не миндальничали. У нас и с людьми-то не миндальничают, что уж говорить о крысах!

В коридоре было тихо. Соня подошла к двери, обитой удивительной пупырчатой кожей, так поразившей в свое время Лизу, и прикрыла ее поплотнее.

– Подождем, – сказала секретарша, – в конце концов зачем зря рисковать? Вы правы: лучше посидеть здесь, пока всех грызунов не выловят.

После разговора с Дрыгайло Сонечке стало страшно оставаться в приемной одной.

Осмотрев пол, Лариса подняла зажигалку и осветила потолок. Там тоже было полно мозгоедов.

– Ужас, сколько их, этих гадов, – пробормотала Ильина. – Невозможно себе представить, что будет, если эти муравьи с измененным генетическим кодом вырвутся из подвалов «обители зла», которой является наш НИИ, и рассеются по земле. Сколько горя и страха они принесут!

Девушка вздрогнула, представив себе такую ужасную перспективу. Ковер из насекомых шевелился, покрывая ее ноги. Муравьи царапали кожу Лары лапками, бегали по ее телу, но выше плеч не поднимались.

– И ведь я сама принимала участие в их создании, – горько усмехнулась Ильина, – все надеялась прилежным поведением выторговать себе более привлекательную конфигурацию тела!

Ноги Ларисы начинали уставать. В карцере было очень холодно, мокрые волосы прилипли к голове. Влажная одежда, пропитанная смесью пепси с табаком, не защищала от низкой температуры воздуха в помещении.

«Мне не спастись, – подумала Лариса. – Даже если мозгоеды не доберутся до моего мозга, Утюгов убьет меня как-нибудь иначе. И переживу я карцер или нет, значения не имеет».

Жуткий холод сковывал тело Ильиной. Ее трясло крупной дрожью. Муравьи ползали по ногам девушки, и это было отвратительно. Повинуясь внезапному импульсу, Лариса принялась яростно давить насекомых ногами.

– Пусть вас хоть будет поменьше! – бормотала она, с силой опуская большие ступни, обутые в туфли на низких каблуках, на мерзких насекомых. Она давила и давила их, чувствуя, как пессимизм отступает и ей становится теплее. Муравьи побежали прочь, пытаясь избежать своей участи. Бороться с мозгоедами было трудно, их тела были покрыты твердым панцирем, поэтому Лариса старалась действовать каблуком, который создавал большее давление.

Дождь почти прекратился и теперь лишь мелко моросил. «УАЗ» и «Крузер» пробирались по глубокой жидкой грязи, которая когда-то была дорогой. Изредка с деревьев, вплотную подходивших к проезжей части, падали крупные капли. Внезапно «УАЗ» полковника остановился. «Крузер» подъехал к нему вплотную и тоже притормозил. Рязанцев и Овчинников вышли из автомобилей. Дорога впереди представляла собой гладкое озеро метров пятидесяти длиной.