Сезон дождей и розовая ванна

А тут ещё эта новость: Гэнзо купил квартиру в доме высшего разряда. Гисукэ охватило дурное предчувствие. Он начинал понимать, на какие деньги шикует его главный редактор. Гэнзо сам "снимает пенки", почти ничего не оставляя шефу. Оттого клиенты и жмутся, не желая платить по второму разу… И ведь не сказал, что переехал в новую квартиру!

А ведь должен был бы сообщить Гисукэ в первую очередь. Чувствует, что виноват, вот и побаивается…

Чтобы добыть доказательства вины Гэнзо, Гисукэ взял подшивки газет за последние четыре месяца. Спрашивать самого Гэнзо бессмысленно: тёмные делишки обделываются с глазу на глаз, свидетелей нет, а признаваться он не станет. Да Гисукэ и неудобно было спрашивать.

Если за Гэнзо водится такой грех, на страницах "Минчи" где-то должен остаться след. Гисукэ знал, как делаются подобные вещи, сам ведь был не без греха. Публикуется разоблачительная статья, создаётся впечатление, что вскоре последует полный разгром, но… ничего не следует. Тема заглохла. Пробный шар сделал своё дело: клиент принял соответствующие меры. Вот если сейчас Гисукэ найдёт несколько таких пробных шаров, всё станет ясно. Он, конечно, все номера просматривал перед выпуском, но мог что-нибудь упустить, поскольку не думал об этом.

Гисукэ стал просматривать газеты и, действительно, обнаружил несколько подозрительных в данном смысле статей. Но и только. Доказательств-то нет.

Гисукэ вызвал Гэнзо, решив спросить о переезде и посмотреть, как тот будет реагировать.

— Конечно, господин директор, вам я должен был сказать сразу… Да постеснялся я, квартира-то очень уж хорошая, вроде не по моему положению… — Гэнзо, глядя в одну точку, неторопливо почесал голову. — А тут случай подвернулся, я и не устоял. Отец супруги продал лес и дал деньги. А супруга-то меня всё пилила и пилила, мол, как свиньи живём… Перед деревенскими родственниками стыдно… А тут случай, значит. Отец супруги дал деньги, мне возразить было нечего, ну, я и поступил, как велела супруга.

Ишь заладил — супруга, супруга. Под сапогом он у неё…

Очевидно, эта болтливая жирная женщина была тщеславна. Да, когда такая насядет, деваться некуда. О подозрительных статьях дохода Гисукэ решил пока не заговаривать — доказательств-то не было.

12

Гисукэ Канэзаки решил вновь пригласить Гэнзо в "Дзинъя".

Директор должен время от времени таким образом поощрять своего сотрудника. Метод испытанный, очень способствует приливу творческой энергии. Впрочем, на этот раз у Гисукэ была и задняя мысль. Увольнять Гэнзо он не собирался. Проводить расследование тоже бессмысленная затея. Если сделать втык и потом проявить презрительную холодность, Гэнзо может озлобиться. Оставалось одно: действовать добром, выказать заботу. Возможно, Гэнзо станет совестно, и он притормозит свою левую деятельность. Ведь есть же у него чувство долга! В конце концов, все жизненные блага он прямо или косвенно получил от Гисукэ. Гэнзо не может не понимать этого. Из-за своего косноязычия и замкнутости он не умеет рассыпаться в благодарностях, но это ни о чём не говорит. Пусть выгадывает что-то для себя, но человек он верный.

И кроме того, если бы Гэнзо не занимался газетой, встречи с Кацуко стали бы трудноразрешимой проблемой. А для Гисукэ в настоящее время это, пожалуй, было самым главным.

Таким образом, пригласив Гэнзо на обед в "Дзинъя", Гисукэ преследовал свои цели.

Гисукэ давно не был в этом ресторане. Как только они переступили порог, навстречу им бросилась О-Маса.

— О-о, господин директор! — выражая восторг и изумление, О-Маса так всплеснула руками, что даже пошатнулась. — Что же вы нас совсем забыли?! Я уж думала: здоровы ли?

Казалось, она вот-вот заключит его в объятия.

— Действительно давненько не виделись. Ну, не сердись, не сердись!

Скрывая смущение, Гисукэ быстро прошёл мимо О-Масы и у лестницы стал переобуваться. Она приблизилась и поддержала его, чтобы он не потерял равновесия, а Гэнзо неловко топтался где-то сзади.

Как всегда, они поднялись в кабинет на втором этаже. О-Маса, время от времени попрекая Гисукэ за долгое отсутствие, ухаживала за ним с небывалым рвением. На Гэнзо она не обращала никакого внимания, но тот не реагировал.

Подали сакэ, расставили блюда. О-Маса села рядом с Гисукэ и вновь принялась его обхаживать, почти полностью игнорируя Гэнзо.

Гисукэ даже неловко стало, и он принялся усиленно потчевать своего главного редактора — пусть расслабится и выпьет как следует, иногда ведь можно. О-Маса подливала сакэ в чашечку Гэнзо словно по обязанности, не произнося ни слова, а с Гисукэ весело болтала. У него в конце концов появилось какое-то странное чувство.

Он вспомнил свою первую поездку в Намицу и острую тоску по этой женщине. А сейчас, глядя на О-Масу, дивился — неужели он испытывал к ней какие-то чувства? Была она далеко не свежа, мелкие морщинки у глаз и носа не давали пудре лечь ровно, и лицо казалось посыпанным мукой. Крупный подбородок при ближайшем рассмотрении поражал своей неправильностью. Вся её привлекательность куда-то исчезла. Перед Гисукэ была очень заурядная и не очень молодая женщина.