Сезон Гроз

— Это не ошибка, — он понизил голос. — Это, скорее, знак признательности. Ты убил страшное чудовище, уверен, это была нелегкая работа… Сумма никого не удивит…

— Не понял.

— Брось. Не строй из себя невинность. Ты хочешь сказать, что Йонас, когда сидел здесь, не выставлял таких счетов? Голову готов дать на отсечение, что…

— Что? — перебил его Геральт. — Что он завышал плату? За счет королевской казны? А разницу мы с ним делили пополам?

— Пополам? — староста скривился. — Не перегибай, ведьмак, не перегибай! — Можно подумать, ты такая важная птица. С разницы получишь треть. Десять крон. Для тебя и так большой навар. Мне полагается больше, хотя бы по должности. Государственные служащие должны быть богатыми. Чем богаче служащие, тем выше престиж государства. Что ты можешь в этом понимать. Устал я от этого разговора. Ты подпишешь счет или нет?

Дождь бил по крыше, лило как из ведра. Но больше не гремело, гроза уходила.

* * *

Интерлюдия

Два дня спустя.

— Милости просим, уважаемая, — властно кивнул Белогун, король Керака. — Милости просим. Слуги! Кресло!

Свод комнаты украшал орнамент с фреской, изображающей парусник посреди морских волн, тритонов, гиппокампов и существ, напоминающих омаров. Фреска же на одной из стен представляла собой карту мира. Карту, как давно уже заметила Коралл, имевшую мало общего с реальным расположением суши и морей. Но красивую и изящную.

Двое пажей принесли и поставили тяжелое резное кресло. Чародейка села, положив руки на подлокотники так, чтобы ее усыпанные рубинами браслеты были хорошо видны и привлекали внимание. На уложенных волосах также была рубиновая диадемка, а в глубоком декольте рубиновое колье. Все это специально для королевской аудиенции. Она хотела произвести впечатление. И производила. Король Белогун не знал, на что таращить глаза: то ли на рубины, то ли на декольте.

Белогун, сын Осмыка, был, можно сказать, королем в первом поколении. Его отец сколотил целое состояние на морской торговле, а также, вероятно кое-что и на морском разбое. Покончив с конкуренцией и монополизировав каботажную навигацию в регионе, Осмык провозгласил себя королем.

Самозваная коронация в целом лишь подтвердила status quo, потому не вызвала кривотолков и протестов.

Еще раньше, в ходе междоусобных войн и мелких столкновений, Осмык уладил пограничные и правовые конфликты с соседскими Верденом и Цидарисом.

Стало ясно, где начинаются и где заканчиваются границы Керака и кто ими владеет. А коль скоро владеет, то является королем и этого титула достоин.

Естественным путем титул и власть передавались от отца к сыну, поэтому никого не удивило, что после смерти Осмыка на трон взошел его сын Белогун. Правда, сыновей у Осмыка было больше — еще четверо, — но все они отреклись от прав на корону, один из них, видимо, даже добровольно.

Таким образом, Белогун правил в Кераке уже на протяжении более двадцати лет, в соответствии с семейной традицией получая прибыль от судостроения, морских перевозок, рыболовства и пиратства.

Нынче же, сидя на троне, на возвышении, в собольей шапке, со скипетром в руке, король Белогун давал аудиенцию. Величественный, как навозный жук на куче коровьего дерьма.

— Уважаемая, милая нашему сердцу госпожа Литта Нейд, — приветствовал король. — Наша любимая чародейка Литта Нейд. Вновь соизволила посетить Керак. И, вероятно, вновь надолго?

— Мне полезен морской воздух, — Коралл вызывающе закинула ногу на ногу, демонстрируя башмачок на модной пробковой подошве. — С благосклонного позволения вашего королевского величества.

Король повел взором по сидящим рядом сыновьям. Оба рослые, как жерди, ничем не напоминали отца, костлявого, жилистого, но не вышедшего ростом. Сами они также не походили на братьев. Старший, Эгмунд, черноволосый, как ворон, и Ксандер, немного моложе, блондин, почти альбинос.

Оба смотрели на Литту без симпатии. Их явно раздражала данная привилегия чародеев, по которой те рассиживались в креслах на королевских аудиенциях, как равные им. Однако данная привилегия была распространена повсеместно, и ее не могли игнорировать те, кто хотел походить на цивилизованных людей.

Сыновья Белогуна хотели походить на таковых.

— Благосклонно позволяем, — спокойно произнес Белогун. — Но с определенным условием.

Коралл подняла руку и демонстративно посмотрела на ногти. Давая понять, что Белогун, видимо, оговорился. Король не понял жеста. А если и понял, то умело скрыл сей факт.

— До наших ушей дошло, — сердито засопел он, — что бабам, которые не хотят иметь детей, почтенная госпожа Нейд предоставляет магические снадобья. А тем, кто уже беременны, помогает избавиться от плода. Мы же здесь, в Кераке, считаем подобную практику аморальной.

— То, на что каждая женщина имеет естественное право, — сухо ответила Коралл, — не может быть аморально ipso facto.