Сезон Гроз

— Но, но! — зарычал Муус, привлекая внимание других клерков и клиентов банка. — Какие четыреста? От Борсодов я получил только три тысячи с мелочью…

— Согласно договору мне полагаются десять процентов от итога аукциона. Расходы — это твое дело. И только твои проблемы.

— Что ты мне тут…

Антея Деррис глянула на него. Этого было достаточно. Между Антеей и ее отцом не было большого сходства. Но посмотреть Антея умела в точности так же, как ее отец. Как Пирал Пратт. Муус сжался под ее взглядом.

— Из суммы, подлежащей выплате, — дала она клерку указание, — прошу выдать банковский чек на четыреста крон. Я знаю, что банк взимает комиссионные, я с ними согласна.

— А мои деньги наличными! — чиновник магистрата указал на большой кожаный ранец, который притащил с собой. — Я возьму их домой и хорошо спрячу! Ни один воровской банк не сдерет с меня никакой комиссии!

— Это значительная сумма, — клерк встал. — Пожалуйста, подождите.

Выходя из конторки, клерк только на мгновение приоткрыл дверь в заднюю комнату, но Антея готова была поклясться, что в это мгновение она увидела черноволосую женщину, одетую в черное и белое.

Почувствовала дрожь.

* * *

— Спасибо, Мольнар, — сказала Йеннифэр. — Я не забуду эту услугу.

— За что спасибо? — Мольнар Джианкарди улыбнулся. — Что я такого сделал, какая там услуга? То, что купил на аукционе указанный мне лот? Заплатив деньгами с твоего личного счета? Или, может быть, что отвернулся, когда ты минуту назад произносила заклинание? Я отвернулся, чтобы посмотреть через окно на ту посредницу, когда она уходила, изящно покачивая тем и этим. Дамочка в моем вкусе, не скрою, хотя человеческими женщинами не увлекаюсь. Твое заклинание ей тоже… умножит проблемы?

— Нет, — ответила чародейка. — С ней ничего не случится. Она взяла чек, а не золото.

— Понятно. Мечи ведьмака, я полагаю, заберешь сразу? Они ведь для него…

— Все, — закончила Йеннифэр. — Он связан с ними предназначением. Я это знаю, знаю, конечно. Он говорил мне. И я даже начинала верить. Нет, Мольнар, я сегодня не заберу мечи. Пусть они остаются в кладовой. Вскоре я пришлю за ними кого-нибудь от своего имени. Я уезжаю из Новиграда прямо сегодня.

— Я тоже. Еду в Третогор, проверю заодно там местный филиал. Потом вернусь к себе, в Горс Велен.

— Что ж, еще раз спасибо. Прощай, краснолюд.

— Прощай, чародейка.

* * *

Интерлюдия

Равно через сто часов после получения золота в банке Джианкарди, в Новиграде

— Тебя запрещено впускать, — сказал вышибала Тарп. — Ты это хорошо знаешь. Отойди от лестницы.

— А это ты видел, хам? — Никефор Муус со звоном потряс пузатым денежным мешком. — Видел в жизни столько золота сразу? Прочь с дороги, господин идет! Богатый господин! Посторонись, холоп!

— Впусти его, Тарп! — из аустерии появился Фебус Равенга. — Я не хочу шума, гости беспокоятся. А ты смотри. Один раз ты меня обманул — второго раза не будет. Лучше бы, чтобы в этот раз у тебя было чем заплатить, Муус.

— Господин Муус! — чиновник оттолкнул Тарпа. — Господин! Смотри, с кем говоришь, трактирщик.

— Вина! — закричал он, развалившись за столом. — Самого дорогого, какое есть!

— Самое дорогое, — отважился ответить официант, — стоит шестьдесят крон…

— Тащи сюда! Подать целый кувшин, мигом!

— Потише, — увещевал его Равенга. — Потише, Муус.

— Не затыкай мне рот, крохобор! Жулье! Выскочка! Кто ты такой, чтобы затыкать меня? Вывеска позолоченная, а к сапогам навоз пристал! Говно всегда останется говном! Смотри сюда! Ты видел в жизни столько золота сразу? Ты видел?

Никефор Муус полез в мешок, вытащил горсть золотых монет и размашистым жестом бросил их на стол.

Монеты разбрызгались коричневой жижей. Вокруг разнесся отвратительный запах экскрементов.

Гости аустерии «Natura Rerum» вскочили с мест, помчались к выходу, кашляя и закрывая носы салфетками. Официант согнулся в рвотном позыве. Кто-то кричал, кто-то ругался. Фебус Равенга не дрогнул. Он стоял, как статуя, скрестив руки на груди.

Муус, ошеломленный, тряс головой, тер выпученные глаза и смотрел на смердящую кучу на скатерти. Наконец очнулся, полез в мешок. И вытащил оттуда руку, полную густой субстанции.

— Ты прав, Муус, — сказал Фебус Равенга ледяным голосом, — Говно всегда будет говном. Во двор его.

Чиновник магистрата даже не сопротивлялся, когда его тащили, он был слишком ошеломлен случившимся. Тарп притащил его за сортир. По знаку Равенги слуги сняли деревянную крышку клоачной ямы. Увидев это, Муус ожил, начал верещать, упираться и брыкаться. Но это ему не сильно помогло. Тарп подтащил его к яме и сбросил вниз. Молодой человек плюхнулся в жидкие испражнения. Но не утонул. Выпрямил руки и ноги и не тонул, поддерживаемый на поверхности месива благодаря брошенным туда пучкам соломы, тряпкам, палкам и мятым страницам, вырванным из различных ученых и благочестивых книг.

Фебус Равенга снял со стены сарая деревянные вилы для сена, изготовленные из расщепленной на конце жерди.