Сезон гроз. Дорога без возврата

надеюсь, письмо мое застанет тебя в добром здравии и настроении. И что все складывается по твоему желанию.

Спешу сообщить, что ведьмак, именуемый Геральтом из Ривии, решил наконец-то явиться в наш замок. Буквально по прибытии, меньше чем за час, он показал себя раздражающе невыносимым и сумел настроить против себя абсолютно всех, включая Высокочтимого Ортолана, человека, которого любой сочтет воплощением дружелюбия и благорасположения. Слухи, что циркулируют насчет упомянутой персоны, ни в малейшей степени не расходятся с действительностью, а антипатия и враждебность, с каковыми он всюду сталкивается, имеют глубокие основания. Там, однако, где необходимо отдать ему должное, я стану первым, кто сделает это, sine ira et studio[31]. Оная персона – профессионал до кончиков ногтей, и в любом пункте его компетенции на него совершенно можно положиться. Он или исполнит то, ради чего мы его наняли, или падет, исполнить сие пытаясь, – не может быть в том никаких сомнений.

Оттого цель нашего начинания можно полагать достигнутой, и главным образом – благодаря тебе, дорогая Коралл. Мы чествуем твои старания, а на благодарности наши ты можешь рассчитывать всегда. Рад я предоставить тебе такоже и мою особенную благодарность, как твоего старинного друга – помнящего о том, что нас единило, и оттого сильнее прочих понимающего твои жертвы. Разумею, как ты должна была страдать от близости с оной персоной, остающейся средоточием всяческих изъянов, кои тебе приходилось сносить. Проистекающий из глубочайших комплексов цинизм, натура ощетиненная и интровертная, характер неискренний, разум примитивный, интеллект слабый, наглость монструозная. Это не упоминая того факта, что руки у него грубы, а ногти не ухожены настолько, чтобы тебя не раздражать, дорогая Коралл, а я ведь знаю, как ты ненавидишь подобные вещи. Но, как и сказано, пришел конец твоим беспокойствам, страданиям и заботам, и ничего уже не встанет помехой тому, чтобы отношения с сим субъектом ты прекратила, разорвав с ним всякие контакты. Тем самым, несомненно, положив конец и дав отпор лживым наветам, распространяемым недоброжелательной молвой, коя ведь твое притворное и мнимое дружелюбие к ведьмаку превратила едва ли не в подобие романа. Но довольно уж об этом, такие материи недостойны обсуждения.

И наисчастливейшим был бы я из людей, дорогая Коралл, когда б пожелала ты меня проведать в Риссберге. Не следует мне добавлять, что одного слова твоего, одного кивка, одной улыбки хватило б, чтобы и я изо всех сил поспешил к тебе.

С глубочайшим почтением,

Твой

Пинетти

P. S.: Недоброжелательная молва, о коей я вспоминал, всерьез полагает, будто твое расположение к ведьмаку коренилось в желании допечь нашей соратнице Йеннефер, якобы все еще ведьмаком заинтересованной. Жалости достойна, полагаю, интриганов тех наивность и невежественность. Ведь повсеместно известно, что Йеннефер остается в горячей связи с некоим молодым предпринимателем из ювелирного цеха, а ведьмаком и его мимолетными интрижками озабочена не больше, чем прошлогодним снегом.

Интерлюдия

Глубокоуважаемому Господину

Альджернону Джианкампо

Замок Риссберг

Ex urbe Kerack,

die 5 mens. Jul. anno 1245 п. Р[32].

Дорогой Пинетти,

благодарю тебя за письмо, давно ты мне не писал, что ж, видимо, не было о чем и не было причин.

Трогательна твоя забота о моих здоровье и настроении, как и о том, все ли идет по моему желанию. С удовлетворением сообщаю, что складывается у меня все так, как складываться должно, прилагаю я к тому все усилия, а всякий, как известно, корабля своего рулевой. Мой же корабль, знай об этом, ведом уверенною рукою сквозь скалы и рифы, голову же я держу высоко, сколько б вокруг ни ярились грозы.

Что же до здоровья, то и вправду все в порядке. Физически – как обычно, психически также – от недавнего времени, с тех пор, как нашлось то, чего так долго мне не хватало. Как сильно сего не хватало, узнала я лишь тогда, когда нехватка устранилась.

Я рада, что ваше дело, требующее участия ведьмака, идет к успешному завершению, гордость наполняет меня за скромное свое в деле том участие. Однако зря ты печалишься, драгоценнейший Пинетти, полагая, что связано сие с беспокойствами, страданиями и заботами. Не было мне настолько худо. Геральт – и вправду истинное средоточие изъянов. Но открыла я в нем – sine ira et studio – и преимущества. Немалые преимущества, ручаюсь – не один, увидь он их, оторопел бы. И не один позавидовал бы.

Что до сплетен, слухов, шепотков и интриг, о которых ты пишешь, драгоценнейший Пинетти, все мы к такому привыкли и знаем, как с оными материями справляться, а правило здесь простое: не обращать внимания. Наверняка ведь помнишь слухи о тебе и Сабрине Глевиссиг во времена, когда нас еще что-то связывало? Я не обратила на них тогда внимания. И тебе советую нынче поступить так же.

Bene vale[33],

Коралл