Сезон летающих деревьев

— А мне и так хорошо, я всё равно чёрный, — фыркнул лис.

— Тебя надо отдраить в первую очередь, Лури. Ты грязный, как поросёнок. Дети захотят тебя потрогать, а родители ни за что их не подпустят. Мы потеряем кучу денег, — рассердился Аргус.

— Я не хочу, чтобы меня кто-то трогал! Особенно дети!

— Но они правда захотят, — слабо улыбнулась Фэйми.

— Зачем меня мыть, я же от этого не побелею! Я боюсь воды, я простыну, у меня аллергия на чистоту.

— Хватит нудить! Это не обсуждается!

Фэйми вздохнула, вспомнив о сумке, где остался гребешок и брусок душистого мыла. Теперь ничего этого у неё не было. Нечёсаные волосы спутались и засалились, став похожими на сосульки. Фэйми и без того не считала себя красавицей. Она была худенькая и нескладная, совсем как мальчишка, поэтому без платья с пышным подолом, в котором таллия казалась тоньше, а все угловатости прятали складки и кружево, чувствовала себя неказистой. Новая одежда висела на ней, как хозяйский балахон на пугале.

В собственной внешности Фэйми нравились только глаза. На фоне загорелого лица они выглядели такими же зелёными, как ящерицы на песке. Короткие брови походили на два чёрных пёрышка и изгибались совсем немного. Это делало взгляд открытым и немного удивлённым. А ещё у девочки торчали уши, поэтому волосы следовало держать распущенными или плести слабую косу, начинавшуюся не от самых корней, а гораздо ниже. Если пряди засаливались, кончики ушей предательски выглядывали из черноты, и это было ужасно.

К счастью, когда они добрались до озера, Инто нашёл целую охапку мыльнянки. По-другому её называли собачьим мылом, потому что белые цветы и растёртые с водой корни давали пышную пену.

В озеро полезли прямо в одежде. Благо, вода прогрелась за день и была тёплой, как парное молоко. Приведя себя в порядок, Фэйми взялась отмывала несчастного лиса. Аргус сидел на берегу и проводил по волосам мокрыми ладонями, пытаясь хоть как-то пригладить торчавшие в разные стороны вихры.

— Я и забыл, сколько с ними мук! — Он скорчил страдальческую гримасу, раздирая спутанные пряди. — В Гёльфене непременно должен быть хороший цирюльник к моему возвращению, иначе в старости я опять обзаведусь гнездом на голове.

— Посадите туда курицу, пусть несёт вам яйца, будете жарить их себе на завтрак, — фыркнул злой Лури, которого рьяно оттирала Фэйми. — А борода будет вам вместо мочалки, ещё ей можно пол подметать.

— У нас в туалете такие холодные плиты, Лури. Я того гляди застужу себе почки. Пожалуй, постелю туда твою шкурку вместо коврика и буду долго вспоминать о тебе с теплом.

В подтверждение этому он звонко чихнул, шмыгнул и потёр курносый нос. У Лури вид был такой, словно его только что заставили прожевать лимон.

Инто мылся последним. Сначала он собрал хворост и запалил костёр, чтобы остальные быстрее высохли, и только потом окунулся в озеро. День за днём ёжик на голове становился всё ощутимей. Инто без конца проводил ладонью по затылку, чувствуя, как отросшие волосы, жёсткие и колкие от частого бритья, проскальзывают между пальцами. Он избегал смотреть в воду, когда купался и отстирывал одежду. Собственное отражение вызывало у мальчика неприязнь. Инто совсем переставал походить на горцев. Чернота закрашивала его прошлую жизнь, сближала с жителями нижнего мира и отдаляла от дома. Даже лицо теперь выглядело иначе. Родинка над бровью не так выделялась, а глаза, раньше казавшиеся тёмными, приобрели коричнево-красный оттенок, как у брусничного чая.

Пока Фэйми пропускала пальцы между прядями, а потом выбирала колтуны и репьи из шерсти Лури, Аргус деловито жарил грибы, нанизав их на тоненькие веточки.

После мытья шерсть Лури блестела, как змеиная кожа. Он положил голову на колени хозяина и наблюдал за лепестками пламени, которые напоминали ему прозрачные ломтики мяса.

Чтобы хоть как-то принарядиться, Фэйми сделала себе юбку из листьев папоротника и сплела всем по большому цветочному венку. Аргус нашёл подозрительные ягоды красного цвета, выдавил из них сок и принялся пальцами выводить узоры на тунике и штанах. Когда-то он учился каллиграфии и умел рисовать красивые завитки. Лури сопротивлялся, как мог, но и ему пришлось нацепить юбку и цветочное ожерелье. Фэйми сказала, что если он будет расхаживать на задних лапах в таком наряде, все начнут пищать от восторга.

Ближе к вечеру новоявленная труппа направилась в город. Лис боялся собак, и Инто пришлось взять его на руки. Аргусу повязали на глаза тряпицу, замаскировав под слепого, и Фэйми вела его под локоть.

— Осталось только найти где-нибудь дырявую шляпу, и можно будет побираться, — проворчал он, споткнувшись о камень.

— В нашем положении даже такой заработок был бы кстати, — мудро заметил лис.

Он уткнулся носом в цветы на шее и чихнул, нюхнув пыльцы.

— Смотрите! — воскликнула Фэйми, указывая пальцем в небо. — Деревья летят!

— Чего мы там не видели, — Аргус оттянул повязку. — Опять эти дубы! На обратный путь надо будет найти какой-нибудь орех или хоть яблоню.

— Вы хотите задержаться на юге до весны? — уточнил Лури.