Сезон любви

Сьюзен растерянно уставилась на Ренату, которой вдруг понравилось перечить будущей свекрови. Интересно, можно ли считать это дурным знаком, подумала Рената и пояснила:

– Я ужинаю у своей крестной, Маргариты Биль.

– Ах да, Маргарита Биль, – повторила Сьюзен с деланой снисходительностью, словно Маргарита Биль была воображаемым другом Ренаты. – Вы с ней договорились?

– Вчера вечером. Когда вы с Джо ушли из ресторана, я ей позвонила.

– И вы собираетесь вместе поужинать?

– Совершенно верно.

– Пойдете куда-нибудь? Или… будете у нее дома?

– У нее дома. – Рената отпила кофе.

– Разве она готовит? – спросила Сьюзен. – Мне ужасно неловко вмешиваться, но я слышала от знакомых, у которых друзья живут здесь круглый год, что…

– Что именно?

– Что она больше не готовит.

Рената стукнула чашкой о стол громче, чем собиралась, и вцепилась в поясок халата. Да, в этом все Дрисколлы. Считают, что у них исключительное право на Нантакет. А ведь сколько раз Рената упоминала о своей семейной истории, связанной с островом! Дядя Портер ездил сюда с пятидесятых годов, они с Маргаритой семнадцать лет были любовниками. Кэндес, мама Ренаты и по совместительству лучшая подруга Маргариты, работала в Торговой палате. Отец Ренаты, Дэниел Нокс, владел «Пляжным клубом» неподалеку и продал его через несколько месяцев после смерти Кэндес, и примерно в то же время Маргарита закрыла «Зонтики». Рената родилась на этом острове, и крестили ее тоже здесь, но, самое главное, здесь погибла ее мать. Попала под машину на дороге, ведущей к пляжу Мейдкьюкам. Почему-то Рената чувствовала, что этот факт связывает ее с островом сильнее, чем все остальное. Однако сейчас осталась только Маргарита. Крестная, с которой Ренате запрещали видеться. Конечно, приходили письма, чеки – бумажные свидетельства ее присутствия. Рената рассматривала фотографии Маргариты, порой до нее доносились обрывки старых историй, но в памяти сохранилось только одно воспоминание: холодный день, снег, большие напольные часы, чашка чая с медом. Рената обожгла чаем язык и плачет. Ее обнимают чьи-то руки, а сама она сидит на мягком диване, обитом тканью в цветочек.

– Она готовит, – твердо ответила Рената, хотя точно не знала.

Честно говоря, какая разница – пицца или тост с арахисовым маслом ее бы вполне устроили. Ренате просто хотелось поговорить с Маргаритой.

Сьюзен разгладила свою теннисную юбку и фыркнула. На ее лице мелькнуло удивление.

– Повезло тебе! – с завистью сказала она.

09.14

Маргарита сама коптила мидии. Она очистила раковины и уложила в коптильню, которую несколько лет назад коллега-повар прислал на Рождество. До сих пор Маргарита ею не пользовалась и сейчас вспомнила, как, распаковав коптильню, подумала, что никогда ее не включит. Впрочем, она достаточно повзрослела, чтобы признать собственную неправоту.

Для коптильни потребовалась плошка с водой и щепки дерева. Маргарита установила устройство во дворе и включила, добившись, чтобы оно дымило, как костер из сырых дров, пусть делает свою работу. Часы отбили еще четверть часа. Маргарита с тоской посмотрела на диван, откуда сборник рассказов Элис Манро манил ее, словно престарелая сирена. Не сегодня. Маргарита еще раз проверила список:

Позвонить насчет мяса.

Травяная ферма.

Основа для тарта.

Хлеб!!!

Шоколадный мусс.

Соус айоли.

Почистить серебро.

Шампанское!!!

Когда-то Маргарита постоянно составляла списки. Каждый день ходила в рыбную лавку Дасти и за зеленью, мясо ей привозили. Она делала запасы, жарила перец, пекла хлеб, заквашивала йогурт, раскатывала тесто для открытых пирогов – тартов, взбивала крем, молола специи. Ресторан «Зонтики» был уникальным местом, Маргарита предлагала только ужин, и всего из четырех блюд – закуски, салата, горячего и десерта, но каждый день разных. Эта простота безумно злила Портера. «Посетителям нужен выбор! – доказывал он. – Люди хотят приходить сюда, когда проголодаются, а ты диктуешь им, что они будут есть и во сколько. Бизнес так не ведут, Дейзи!»

Маргарита еще раз прочитала список, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Хлеб. Если начать прямо сейчас, у теста будет десять часов, чтобы подойти. Она достала из холодильника банку закваски, нашла в кладовке сахар, соль и муку. Знакомые, которых Маргарита порой встречала в супермаркете, всегда интересовались, что у нее в тележке. Украдкой рассматривали покупки примерно в той же манере, как кто-то проводит по мебели пальцем в белой перчатке – проверяет, есть ли там пыль. Обычно они видели жестянки с кукурузой, консервированные супы, изредка кусок дорогого французского сыра – Маргарите нравилась его текстура, – и самые простые продукты, вроде соли, сахара или муки. Ничего экзотического. Маргарита больше не получала удовольствия от еды. Не чувствовала вкуса и ела только для поддержания жизни.