Сезон Маршей

— Ты вроде бы загорел, — заметила Элизабет, когда машина свернула на автостраду. Майкл включил радио и перенастроился со станции современного рока, которую всегда слушала жена, на информационный канал, чтобы быть в курсе дорожных новостей. — Должно быть в Лондоне тебе необычайно повезло с погодой.

— Я не все время был в Лондоне.

— Вот как? А где же ты, черт возьми, был?

— Заглянул на денек в Каир?

—  Заглянулна денек в Каир? Какое отношение имеет Каир к Северной Ирландии?

— Никакого. Нужно было повидаться с одним старым приятелем. По делу.

— Какому делу?

Он не ответил.

— Послушай, ты же больше на них не работаешь, так что плевать на инструкции и директивы. — Ее голос звучал холодно и напряженно. — Я хочу знать, зачем ты летал в Каир.

— Давай поговорим об этом позже, ладно? — предложил он. Это была их кодовая фраза означающая я-не-хочу-ссориться-на-глазах-у-няни. Няня сидела сзади вместе с детьми.

— Боже, Майкл, посмотрел бы ты на себя со стороны. Как будто вернулся домой с оперативного задания и не можешь рассказать, где был и что делал.

— Я обо всем тебе расскажу. Только не здесь и не сейчас.

— Ладно, дорогой, я рада, что ты вернулся. — Элизабет отвернулась. — И, между прочим, отлично выглядишь. Загар тебе всегда был к лицу.

К тому времени, когда они добрались до острова, Дуглас уже спал. Элизабет и няня уложили детей. Майкл прошел в спальню и разобрал вещи. Волосы сохранили запах Каира — дизельного топлива, пыли, дыма, — и он принял душ, а когда вернулся в комнату, Элизабет уже сидела за туалетным столиком — вынимала из ушей сережки и стягивала с пальцев кольца. Было время, когда она проводила перед зеркалом час и даже больше, любуясь собой, получая удовольствие от того, что могла довести свою внешность почти до совершенства. Теперь руки ее двигались быстро, в движениях не чувствовалось радости — она как будто работала на конвейере. После отставки Майкл ничего не делал в спешке, и торопливость других вызывала у него недоумение.

— Зачем ты летал в Каир? — спросила Элизабет, ожесточенно расчесывая волосы.

— Пару дней назад там застрелили руководителя «Хамаса».

— Да, Ахмеда Хусейна. Я читала об этом в «Таймс».

— В деле было кое-что, показавшееся мне любопытным. Вот я и решил постучать в старые двери.

Майкл рассказал жене о встрече с Юсефом Хафезом. Рассказал о моссадовской команде и о наблюдении, которое вели за ними египтяне. Потом рассказал о видеопленке.

— Я хочу ее посмотреть.

— Элизабет, на ней убивают человека; это не спектакль.

— Я уже видела, как стреляют в людей.

Майкл вставил кассету в видеомагнитофон. Экран осветился. Уличная сценка — бородатые, в длинных рубахах мужчины выходят из мечети. Через несколько секунд в кадре появляется мчащийся на большой скорости мотоциклист. У ступенек он вдруг сбрасывает скорость, останавливается… рука поднимается… Несколько выстрелов… пистолет с глушителем, и звук едва слышен. На белой рубахе невысокого бородатого мужчины проступают алые пятна крови. Человек на мотоцикле стреляет еще два раза — одному охраннику в грудь, другому — в горло. Рев мотора… и мотоциклист исчезает из виду. Майкл остановил кассету.

— Господи, — прошептала Элизабет.

— Думаю, это мог быть он, — сказал Майкл. — Октябрь.

— Почему ты так думаешь?

— Я уже видел, как он обращается с оружием. Каждое движение отработано, доведено до совершенства. Я знаю его почерк.

— И все равно сказать наверняка нельзя — лица-то ведь не видно, на нем шлем. По-моему, запись ничего не доказывает.

— Может быть, да, а может быть, нет.

Майкл отмотал пленку назад. Живой Ахмед Хусейн снова появился на экране. Потом в кадре возник мотоциклист. Вот он остановился и вскинул руку… Майкл нажал кнопку «пауза», и киллер застыл с наведенным на первую жертву оружием. Майкл подошел к шкафу, открыл дверцы, снял с верхней полки небольшую коробку и достал из нее пистолет.

— Это еще что такое?

— Пистолет. Тот самый, который он уронил в воду в ту ночь. Девятимиллиметровая «беретта». Не уверен на все сто, но похоже, киллер в Каире пользовался таким же.

— Твое похожевряд ли можно назвать неоспоримым доказательством.

— Он выронил пистолет, потому что я ранил его в руку. — Майкл постучал пальцем по экрану. — В правую руку. Ту, в которой он держит оружие.

— К чему ты клонишь?

— Я стрелял в него из автоматического «браунинга». Пуля, скорее всего, прошла навылет, перебив кости. После нее остался страшный шрам. Если я найду шрам на этой руке, то буду знать наверняка.

— Увидеть шрам на руке с такого расстояния?

— В Управлении есть компьютерное оборудование, позволяющее рассмотреть мельчайшие детали видеозаписи. Я прогоню эту пленку…

Элизабет поднялась и выключила телевизор.

— И что? Что если это он? Пусть он жив и снова убивает — нам-то какое дело?

— Я просто хочу знать.

— Он ничего не может нам сделать. Посмотри на наш дом — твои друзья из Управления превратили его в крепость. И не притворяйся, что водитель, которого ты нанял для меня в Нью-Йорке, не из ЦРУ.

— Он не из ЦРУ. Просто выполнял для нас кое-какую работу.

— У него есть оружие?

— Это имеет для тебя какое-то значение?