Сезон охоты

- Да, будут. Ты окажешься под постоянным контролем чекистов. За каждый твой проступок с тебя спросят строже, чем с любого другого сотрудника Ордена. И друзей ты не найдешь. Ты будешь одна, отвергнутая нелюдьми за работу в Ордене, и непринятая в Ордене, как суккуба. На тебя всегда будут косо смотреть, но другого выхода у тебя нет.

- И ты мне этого предлагаешь? Сам бы так попробовал.

- А я живу именно так, - твердо ответил я, глядя прямо в глаза удивленной Марине. – Только что я описал тебе именно свою жизнь. Я берсерк, а значит не совсем человек. На меня косятся, меня боятся и считают неадекватным. И меня постоянно контролируют. Даже единственный друг проверял меня на вшивость из-за сочувствия к тебе.

- И как ты со всем этим живешь?

- Очень просто, - пожал я плечами. – Несмотря на все мне нравится моя работа. Она приносит пользу людям, а большего мне и не нужно. И если захотеть, то любое недоверие можно преодолеть и все-таки завести себе если не друзей, то приятелей.

- Понятно… а если я откажусь? Трибунал?

- Да. Смертной казни, конечно, не будет, но тебе никто не позволит жить среди людей. Вышлют в одну из зон проживания для изолированных от людей сверхъестественных существ.

- Не такая уж плохая альтернатива, если честно. А что ты мне посоветуешь?

- Ничего. Решать тебе самой. Скажу только то, что если ты согласишься на работу в Ордене то увидишь еще не один десяток разных нелюдей, уверенных в том, что они убивают «плохих» людей. И может быть сможешь спасти нескольких девушек, от таких как тот псих.

От моих слов Марина надолго задумалась над моими словами, а потом спросила:

- И все-таки, что ты мне посоветуешь?

- Принять наше предложения. В Ордене ты будешь жить настолько свободно, насколько это возможно. Это лучше чем всю жизнь прятаться или жить в унылом поселке на одном из пустынных островков. Кроме того, - я хитро улыбнулся ей, - тебе ведь понравилась охота? Верно?

- Хорошо, я подумаю, - Марина смутилась и отвела взгляд в сторону.

По её голосу я понял, что она согласится.

Эпилог

Эксперты долго работали с маньяком, чтобы по полочкам разложить всю его жизнь. Так долго, что все уже и забыли про него, и многие думали, что он так навечно и останется в тюрьме.

Но неожиданно в начале зимы пришел приказ сформировать расстрельную команду. Владислав принес шапку со жребиями и обрадовал нас:

- Бойцам всего один жребий выпал. Феникс, как стажерка не участвует, а остальных прошу.

Мы выразительно вздохнули. Конечно, все мы не раз и не два убивали, но… было что-то гадкое в том, чтобы быть палачом. Добровольцев на это дело никогда не находилось, поэтому расстрельную команду набирали по жребию среди оперативников и бойцов.

Все по очереди подходили к шапке и не глядя доставали свернутую бумажку, разворачивали её и демонстрировали всем. Первым жребий вытянул Коля, скривившись он бросил листок с крестиком на стол. Потом повезло Виктору. Я подошел к шапке одним из последних и, не особо удивившись, вытянул третий помеченный листочек.

- Завтра ровно в час.

Командовал расстрелом лично Владислав. В отведенном для этого помещении кроме него находились медик, представитель трибунала и Игнат. В качестве конвоя за приговоренным к казни отправили нас. Мы уже обо всем догадались, поэтому ничуть не удивились, увидев Вадима Кархова.

- Послушайте, - мягким голосом обратился он. – А можно мне другую подушку, на этой спать неудобно.

- Иди, давай! – Коля грубо толкнул его вперед.

- Зачем так грубо? – обиженно спросил он.

Я шел рядом с ним, смотрел на него и не мог поверить, что именно вот этот невзрачный, упитанный и добродушный человек и есть тот самый безжалостный маньяк. Я смотрел и не видел его. Перед глазами одна за другой вставали страшные картины с мест преступлений: аккуратно сложенные вещи, выпотрошенные тела жертв и сложенные аккуратными кучками их внутренние органы, снятая кожа…

Кархов не догадывался, что его ведут на казнь. Вернее он не верил в это даже тогда, когда его поставили к стенке. Настолько сильно он был убежден в собственной невиновности и безгрешности.

Представитель трибунала зачитал приговор и спросил его:

- Вам понятен приговор?

- Я… я… товарищи, это же какая-то ошибка… - промямлил он.

- Смертная казнь будет проведена через расстрел, а ваше тело кремируют, - сухо сказал судья трибунала. – Вам предоставляется право на последнее слово.

- Но… я… не хотел ничего плохого. Я просто… наказывал… очищал их… я спасал этих женщин! Они родятся заново чистыми и…

- Достаточно! Целься! – скомандовал Владислав.

Передернув затвор, я поднял оружие и прицелился в грудь стоявшего нелюдя. Он задрожал, но остался стоять на ногах. Ему специально никто не завязывал глаза – пусть смотрит в лицо своей смерти!

- Огонь!

Четыре выстрела прогремели одновременно. Вадим Кархов устоял на ногах, но с каким-то детским и обиженным выражением лица посмотрел на меня. На его груди расплывались пятна крови, и через мгновение он упал на пол и захрипел. Спустя минуту врач и Игнат констатировали смерть.