Сезон охоты на единорогов

Леска сверкнула, сверху вниз уходя за голову «Сторожа». Жадно впилась в глотку — я рванул руки к себе и вниз и прижался к телу бойца. Важна не только скорость — важна тишина! Прогнуть противника в пояснице назад — это ещё не победа! Лишь одной рукой он потянулся к шее, пытаясь защитить взрезаемое горло от лески. А вторая уже зашарила по корпусу. Секунда — и вытянула пистолет.

Даже просто выстрела в небо хватит!

Но выстрел я всё-таки сорвал. Не опуская удавки, уже чувствуя напряжение противника, одной рукой обхватил пистолет и рванул к себе. Повезло. Пальцы «Сторожа» хрястнули и ослабли. Мгновение спустя я уже обернулся спиной к нему, оставаясь в тесном контакте, и взвалил его на плечо тяжёлым мешком. Да он и становился уже мешком кожи с расслабляющимися мышцами. Как мог быстро, я поволок его вдоль забору — к сараю, в высокую траву. Если не успеть оттащить подальше — землю смочат дурно пахнущие последствия смерти от удушья. И, возвращаясь от колонки, «Атлет» почует этот запах.

Не срослось.

У колонки рыкнул резко брошенный кран, загремели вёдра, завизжала Фея. Взвинтился в воздух тонкий переливчатый крик, заставив непроизвольно сжаться. А спустя миг ударил выстрел.

Я не скинул тело «Сторожа», и потому почувствовал, как пробивает его расслабленные мышцы. Пуля, пройдя сквозь чужое тело, обожгла мне спину и бросила вперёд. Свалившись в траву, на бок, скинул труп — одного взгляда хватило, чтобы убедиться, что мёртв, — и приготовился к стрельбе.

«Атлет» короткими перебежками летел ко мне — он не был уверен в том, что сумел задеть меня серьёзно.

И не знал — жив или мёртв «Сторож», сквозь которого так аккуратно послал в меня пулю. Стреляй он на пару-тройку секунд раньше, и пуля прошила бы живое тело, не задев важных органов. Неделя-две в Храме под защитой целителя — и «Сторож» пошёл бы на поправку. А вот я, задетый в спину, уже не мог бы быстро бегать. Но не срослось — пуля прошла, едва чиркнув меня по боку. Больно, на сторону клонит, но не опасно.

Чувство присутствия ещё не восстановилось и «Атлет» не ощущал — жив ли «Тур» или его уже положили и теперь дело осталось только за ним. Не знал и того — сколько нас, таких, диких, бесшабашных и неизвестно зачем и откуда появившихся на их кривой дорожке. Хорошо! Незнание — остался ты один или есть ещё кто-то — самое пагубное. В нём надежда. И ничего не ломает воина больше, чем это самое чувство — надежда.

Две мои пули ушли в сторону «Атлета» и не остановились в нём. Крепкий тарх успел прижаться к дому. Осторожно выцеливая меня из-за покосившегося фундамента, он в любой момент был готов сорваться в атаку.

А я упал за сарай, надёжно спрятавшись от его взгляда. От взгляда — и не более! Ветхие доски не сдержат даже хорошего удара кулаком, не то что пулю. И мне тут, как не суетись, а дело — клин. На этой стороне нет достойных убежищ. Так что теперь только — вперёд.

Долго так продолжаться не может. Либо он меня нащупает, либо «Тур». Тот и вправду что-то задержался в домике. От мысли, что он может сейчас сотворить с Женькой, мелким потом обсыпало кожу между лопатками.

Нужно спешить…

И я рванулся.

Рывок — скручивание пространства — в одну сторону!

Выстрел! Подглядеть, где сидит «фазан»…

Возле виска свистнула пуля, обжигая и ероша волосы.

Рывок — скручивание пространства — в другую!

Выстрел!

«Атлет» согнулся, словно сгофрировался, и прянул за укрытие.

Ещё рывок! В глазах позеленело от натуги. Тошнота подступила к горлу.

В плечо ударило — словно ткнуло острым раскалённым копьём. Чуть не сбило прицел…

Выстрел!

В ответ — едва слышный вздох. И ещё одна пуля. Ударила в стену сарая над головой. И сверху осыпало лёгкой трухой от разлохмаченной ударом доски.

Если «Атлет» и не мёртв, то вести бой уже не может. Иначе бы не остановился.

И, резко вскочив, я бросился к крыльцу дома.

К «Туру» и Женьке.

Но, не ступив и пару шагов, резво прыгнул в сторону.

Зазвенело стекло. И в полуметре прошла пуля.

Упал на рваный бок.

Боль опалила сознание, на миг сделав тело вялым. Рассудок уже почти готов был отключиться, оставив тело наедине с раной, но «привратник» сработал чётко. Всего миг — я снова был на ногах, а там, где морила красным кровавая кашица в боку, не осталось никаких чувств, словно одеревенело, заледенело, стало неживым. Подвижности в таком состоянии можно не ждать, но двигаться можно.

Вот я и двигался. Влево-вправо, до зелёных чёртиков в глазах.

Потому что «Тур», пугнув выстрелом из окна, уже выскочил на крыльцо и бил теперь прицельно, словно на тренировке. Будь я в форме — ещё бы были шансы. А так…

Шесть локальных воронок пространства… Семь. Восемь!

В любой момент замутит так, что из следующей воронки вынырну наизнанку!

А времени хотя бы раз выстрелить в ответ «Тур» не даёт — гоняет, как кролика.

И, как ни кручусь, а подступить ближе или найти прогал во времени, чтобы самому выстрелить — не получается.

Ещё одна воронка…