Сезон охоты на коллекционеров

— К сожалению, никто. Потому что в это время уже все спали. Но в доме особенного разгрома не было. Убийца точно знал, где лежат ее ценности.

— Наверное, этим и объясняется то, что он обездвижил ее скотчем. Сначала развлекся, потом связал и запугал, может, сразу ножом стал угрожать, она и сообщила шифр сейфа. Или ключи отдала… А потом, как свидетеля, он ее убрал. Ну что, Ириша, я думаю, ты уже вполне можешь составлять психологический портрет убийцы. Кстати, на скотче ничего не обнаружили?

— В случае с Ольгой эксперт обнаружила волосок, который прилип к внутренней стороне скотча. И он не принадлежал Ольге. Темно-русый волос длиной десять сантиметров.

— Да ведь такой же обнаружил Теодозий Иванович в ране у француза!

— Да. Волос с головы убийцы…

— Наверное, лишнее спрашивать, что следов от шокера на телах убитых не обнаружили?

— А вот это надо перепроверить. Потому что Теодозий Иванович работал только с последним трупом. А первые три достались Симе Григорьевне.

— Ну тебе есть чем заняться. Хотя я предпочел бы, чтобы ты и дальше обучала нотной азбуке юные таланты. А не изучала почерк отбросов общества…

— А я все удачно совмещаю, — привычно огрызнулась Ирина. — Если бы я не закончила курсы и не стала психологом, у нас с тобой было бы значительно меньше общих тем. А так проснулись, — и сразу про убийства.

— Согласен, эта тема мне как-то ближе, чем всякие Пети и Тани, которые ни фига не учат и барабанят по клавишам, кто во что горазд…

— Тем более, Шурик, что Меркулов меня хвалит. Портреты преступников, которые я составляю, удивительно точные. Это его слова! Я не преувеличиваю. Хочешь, спроси у него сам! Говорит, что у меня дар. Удивляется только, как я, вся такая женственная и добрая, так глубоко проникаю в мысли убийц. Даже однажды поддел меня, что только человек, близко знакомый с пороком и злом, может так глубоко понять убийцу.

— Ты меня пугаешь, Ириша… Не зря тебе снятся целые машины с убитыми бойцами. У тебя есть темная половина подсознания. Вот она тебе и открывается по ночам. Скажи мне честно, тебе ни разу не хотелось меня убить?

— Да сколько угодно! — искренне воскликнула Ира. — Это когда ты мне особенно досаждаешь. Но я над собой работаю. И темную половину сознания всегда держу под контролем.

— Это как-то утешает… Ну смотри, и впредь не выпускай ее из-под контроля. Ладно, садись за составление портрета, а я в агентство. Когда тебя ждать? Ребята уже соскучились.

— Когда Меркулов отпустит. Мыс ним договорились: пока не раскроем дело, я буду у них. А то вдруг откроются какие-нибудь новые обстоятельства.

— Да, любопытство меня так и распирает. С чего начнешь портрет?

— С того, что это молодой мужчина лет тридцати пяти — тридцати восьми. Весьма привлекательной наружности. Вызывающий доверие. Образованный. Во всяком случае, умеет заинтересовать собеседника. Теперь я полагаю, что он имеет отношение к искусству. Музейный работник, консультант, искусствовед, коллекционер, — что-то из этого ряда… Возможно, знает иностранные языки. Ведь общается с иностранцами…

— Может, они сами могут изъясняться на русском? Не забудь, он крепкий физически. Возможно, служил в десантниках. Бесшумно убирать людей они умеют.

— Или охотник. Раз у него охотничий нож, и он им уверенно владеет. Одним движением перерезает горло.

— Жаль, те девушки марку машины не определили. Очень бы пригодилось. Все, занимайся своими кровавыми подробностями и не забудь позавтракать. Свой мозг нужно питать, а то откажется работать. Кофе только включает мозг. А ему еще и питаться нужно!

Турецкий погладил ее по макушке и поцеловал в щеку.

— Когда ты так со мной прощаешься, я чувствую себя любимой женщиной, — призналась Ирина, обняв мужа за шею.

— А ты и есть любимая женщина. Не устаю повторять это вновь и вновь. Невзирая на то, что никак не могу привыкнуть к твоей новой профессии.

— А связь какая?

— Страшновато за тебя. Где-то я слышал, что если долго смотреть в бездну, она притягивает.

— В бездну я смотрю одним глазком и очень недолго. Меня больше интересуют живые, чем мертвые.

— Но ведь мертвые — результат действий этих живых…

— Не отговаривай меня, пожалуйста, — попросила мягко Ирина. — Я выбор уже сделала. Между прочим, позволь тебе напомнить, мой суперсыщик, работа над психологическим портретом и вскрытие трупа, — очень разные вещи. Я ведь не судмедэксперт.

Ирина позавтракала на скорую руку и принялась за бумаги. Потом позвонила в морг Симе Григорьевне Менакер.

— Сима Григорьевна, голубушка, можно я приеду к вам на полчасика? Это Турецкая Ирина. Мне очень нужно с вами поговорить по поводу трех покойничков.

— Тогда приезжайте сразу. А то у меня через полтора часа вскрытие.

Ирина быстро собралась и поспешила в Институт судебной медэкспертизы.