Сезон охоты на людей

Человек лежал ничком, устроившись в нагромождении камней в самой верхушке шрама на склоне горы. Он лежал с профессиональным терпением снайпера, полностью сосредоточенный, совершенно спокойный. Соларатов не мог разглядеть винтовку, но он видел самого человека.

"Вот ты где, – повторил он. – Вот ты где".

Он еще раз включил лазер, на сей раз направив его на человека: ровно 658 метров. Мишень находилась на месте.

Он отметил в памяти ориентиры – несколько заснеженных сосен – опустил бинокль, поднял винтовку и прильнул к прицелу. Конечно, эта оптика не такая мощная, как бинокль, да и поле зрения намного меньшее. Но он быстро нашел сосны, прошел от них вниз, немного подождал и – да! – обнаружил крошечное облачко пара, выдававшее его добычу.

Соларатов встал поудобнее и начал прицеливаться. Он видел лишь полтора сантиметра камуфляжной меховой куртки, торчавшей над камнем; несомненно, это был верх согнутой спины. Он прицелился туда, наводя по третьей точке.

"А стоит ли стрелять? Я вижу слишком мало для того, чтобы наверняка поразить жизненно важные органы. Не исключено, что я смогу только ранить его. Нулевое положение прицела может быть иным, чем раньше.

Ну и что? У меня есть глушитель. Он не поймет, откуда я стреляю.

Когда я начну его обстреливать, ему придется двигаться. Он не будет знать, где я нахожусь – выше или ниже его. Он будет вынужден двигаться, а я смогу непрерывно следить за ним, куда бы он ни направился в этом овраге. Он обязательно выберется из-за камней. И тогда я сделаю его".

Соларатов выдохнул из легких половину воздуха, взял под железный контроль все свои чувства, ощутил плавные, чуть заметные движения своего тела, которые оно совершало, пока он вносил в свои расчеты самые последние коррекции, дождался того мгновения, когда всем его существом овладело ощущение правильности всего совершающегося.

Спусковой крючок плавно подался назад, и винтовка выстрелила со странным тихим щелчком.

* * * * *

Боб неподвижно лежал среди камней. Возвышавшийся совсем рядом с ним ряд заснеженных сосен, конечно, закрывал от него часть кругозора, зато направление, с которого он прибыл, было видно очень хорошо. Практически не шевелясь, он мог осмотреть три зоны: первая – это уступ вплоть до того места, где он заворачивал за изгиб склона, вторая – каменная россыпь метров на шестьдесят выше уступа, и третья – то самое углубление в скале, в котором он сейчас находился, метров на двести вверх, до самых облаков. Обойдя гору, Соларатов обязан был появиться в одном из этих мест и стрелять сверху вниз.

Боб методично просматривал одну за другой все эти зоны – первую, вторую, третью – и ждал.

"Ладно, мне все-таки это удалось, – пытался он убедить себя. – Я отвлек его от моей жены. Скоро они окажутся в безопасности. Он подойдет, я выстрелю, и все будет кончено".

Но все же он никак не мог почувствовать полной уверенности. Над всеми его мыслями и чувствами главенствовало ощущение незаконченного дела и того, что теперь, после всех прошедших лет, наконец-то пришло его время.

"Сегодня я умру, – с упрямой уверенностью твердил внутренний голос. – Сегодня закончится моя жизнь".

Он наконец-то нарвался на человека, который оказался сильнее, чем он сам, обладал более крепкими нервами и лучше стрелял. Таких в мире было немного, но, видит Бог, этот был одним из них.

Снег повалил сильнее. Хлопья, причудливо танцуя в воздухе, сыпались с низкого серого неба, и когда Боб оглянулся на дом, он с трудом смог разглядеть его. Судя по всему, снегопад опять зарядил на несколько часов. Это было очень плохо. Чем дольше будет валить снег, тем больше времени придется ожидать появления помощи. Он оказался предоставлен своей собственной участи. Он и его старинный враг.

"Но где же он?"

Неведение сводило его с ума.

"Где…"

Его спину пронзила страшная боль, как будто кто-то встал над ним и со всей силы врезал по лопаткам каминной кочергой.

Боб дернулся от боли и сразу же понял, что он ранен. Но его не сотряс шок и он не лишился способности разумно рассуждать, как это бывало при предыдущих ранениях. Вместо этого он ощутил прилив мощной волны гнева и уже в следующую секунду понял, что рана несерьезная.

Он медленно согнул ноги, и в то же мгновение ему резанул ухо странный визг – бью-ю-ю-ю-ю-ю – пули, отрикошетировавшей от камня в каких-нибудь двух сантиметрах от его головы.

"Он засек меня", – подумал Боб, прислушиваясь к треску, который производит пуля, когда превышает скорость звука.

Но где же сам выстрел?

Выстрела не было слышно.

"Глушитель, – подумал он. – У этой сволочи есть глушитель".

Снайпер мог быть где угодно. Боб лежал, сжавшись за кучкой камней, и ждал. Но больше выстрелов не последовало. Совершенно ясно, что противник хорошо пристрелялся к нему, просто на виду у Соларатова было слишком мало его тела, для того чтобы произвести смертельный выстрел в туловище или в голову.

Боб был почти парализован. Ему некуда было бежать, Соларатов обвел его вокруг пальца и уверенно взял на мушку. Полностью вывел из игры.