Сезон охоты на властного босса (СИ)

Мне бы остановить её, но сил никаких нет. Руки живут своей жизнью, перетягивают девушку на мои коленки и отодвигают водительское кресло максимально назад, чтобы округлая женская попка не упиралась в руль.

Она меня убьет. Но это будет гораздо позже, когда одурманенный мозг окончательно очнется. А сейчас мы запойно целуемся на стоянке у ее дома, наплевав на возможных свидетелей горячей сцены.

Стягиваю пиджак с женских плеч, вытаскиваю заправленную в юбку блузку и пробираюсь к нежной девичьей кожи, ощущая, как откликается на мои прикосновения тело Луковки.

Сознание окончательно плывет, но верная птичка обломинго всегда на страже. Вот и сейчас, вместо того, чтобы продолжать сплетаться с Софьей языками, я держусь за прикушенную губу.

— Б*я! Сдурела?!

— Ты повторяешься, — как ни в чем не бывало тянет Соня и слишком активно, как для пьяной, перескакивает на свое сиденье, шустро поправляя одежду.

— За*бись.

— Не матерись, — кривит нос вредная Луковица. — Нечего было руками лезть куда не просят и прерывать мой эксперимент.

Приличные слова разом заканчиваются в моем лексиконе, а материться мне запретили. Ничего, Софья Михайловна. Когда-то я до тебя доберусь и так отшлепаю, что неделю сидеть не сможешь. Экспериментаторша хр*нова!

9.

Софья Михайловна

А апофеозом вечера стала застрявшая заглушка ремня безопасности. Встревать, так окончательно и бесповоротно. Что зря меня луковым горем все кому ни попадя кличут?! Приходится соответствовать.

Эх, только задремала. Гул машины и мерное покачивания так приятно убаюкивали, а я чертовски устала за весь день. Завоевывать внимание некоторых личностей безумно утомительное дельце. Надо было Жанку отправлять. Как раз закрепила бы полученные знания на практике. А я уж потом. По проторенной дорожке.

Фёдор вздыхает, опять обзывается и приближается стремительно близко, чтобы помочь мне в неравной борьбе с ремнем безопасности в его машине.

В нос вновь забивается запах его одеколона, окутывает меня с ног до головы, впитывается в кровоток и разносится по венам. Сон слетает, как по мановению волшебной палочки.

А громила то безумно горяч. Мне аж чудится, что от его тела идет пар. Только прижмись чуть ближе и обязательно получишь ожог четвертой степени.

Все же не такой он и плохой, этот бородач. Гад, естественно, которых еще поискать, но уже какой-то привычный. Хоть и знакомы то мы всего ничего.

Вон как на помощь сорвался и приехал, машину мою пригнал, вопреки тому, что я его покалечила слегка, даже подыграл мне перед Бероевым. Вполне ведь мог покрутить у виска и послать меня на дальние хутора ловить бабочек. Да, что там послать! Я ведь когда звонила ему и в мыслях не было, что он откажется приезжать за мной. Но сказать по правде срываться по первому моему зову, он был не обязан.

Федя отодвигается, выиграв войну у заглушки и освобождая меня из невольного плена, а я смотрю на его хмурый лоб, глубокие глаза, бороду эту, которая раньше невероятно бесила, а сейчас не вызывает какого-то отторжения. Смотрю и понимаю, что в голове у меня сплошной фарш.

— А я тебе нравлюсь? — неожиданно для самой себя, интересуюсь я.

— Сама как думаешь?!

Еврей Вы, Фёдор Батькович. Вот что я думаю. Только они вопросом на вопрос любят отвечать. Еще и на губах моих залип. Смотрит, будто наброситься и сожрать хочет. Но мы же умные. Мы же действует на опережение.

«Если драка неизбежна, то бить надо первым» — гласит народная мудрость. А кто я такая, чтобы спорить с народом?!

Сама не понимаю каким образом, но всего один миг, и я уже на коленях здоровяка, запойно целуюсь с ним, наплевав абсолютно на всё. И что обычный автомеханик не лучший кандидат в любовники, и что бесит он меня перманентно, и что борода действительно колется. Мне бы заметить ехидно, что я была права, но губы оказались захвачены в плен одним варваром. И я признаться не хочу даже думать о том, чтобы покинуть столь уютное ярмо.

Руки Фёдора блуждают по моему телу, скоро освобождая меня от ненужной одежды. Именно это и отрезвляет.

Что я делаю?! Мне не 16 лет, чтобы упиваться автомобильной романтикой с малознакомым хахалем. Божечки-кошечки, все-таки я непроходимая идиотка.

Предпринимаю несколько попыток вырваться, но у бородача явно конкретно так слетели тормоза. Приходиться подключать тяжелую артиллерию. Он меня за это по головке, конечно, не погладить, но и убить — не убьет. Мы же опытным путем проверили, как я ему дорога.

Жмурюсь и кусаю Федю за нижнюю губу, ощущая металлический привкус крови на языке. И пока враг оглушен и дезориентирован (орет матом), спрыгиваю с его колен на своё сиденье и в темпе вальса поправляю одежду на себе, чтобы как можно быстрее сбежать с места преступления.

— Не матерись, — бурчу, ощущая, как стремительно краснеет моё лицо.

Сама, дура, виновата! Эту фразу можно смело обозначить девизом всей моей жизни!