Сезон оружия

Августин частенько сталкивался с таким в «нормальной», мировой ВР. Это значило, что у его аватара нет доступа в данную зону и с этим ничего нельзя было поделать. Нужно было либо получить доступ, сменив аватар, либо расстаться с желанием проникнуть в нее.

Августин не мог сменить аватар. И уж тем более не собирался расставаться с желанием пролезть внутрь во что бы то ни стало. Он не хотел сдаваться.

Поэтому Августин начал перебирать разные экзотические варианты без особой надежды на успех.

Он обошел розовую кирпичную стену кругом.

Обошел два, три раза.

Он попробовал залезть на нее, но стена была совершенно гладкой.

Он попытался просунуть руку в смотровое окошко, но оно оказалось лишь оптически проницаемым.

Он ходил по ледяному полю стального цвета и рассматривал интересующий его объект с разных ракурсов и под разными углами.

Ничего интересного. Ни одной подсказки. Блок уничтожения защитного периметра, оставшийся за розовой стеной, был недоступен, словно абсолютное счастье в личной жизни.

Августин в последний раз подошел к смотровому окошку в воротах, еще раз заглянул внутрь.

Это было поражением. Абсолютным и унизительным поражением.

Августин щелкнул красным тумблером с надписью: «Выход».

15

Когда английский капрал с болгарской фамилией Станчев уничтожил ядро регенерации киборга, вместе с ним была дезактивирована основная программа аварийного восстановления. Но уцелели жгуты-щупальца. И вместе с ними уцелел базовый алгоритм, закодированный на молекулярном уровне.

Киборги второго поколения в биологическом смысле были квазиклеточными организмами и подчинялись тем же законам, что и живая материя. А основной закон живой материи – бороться за жизнь и самовоспроизведение во что бы то ни стало. Таков был базовый алгоритм живых тканей киборгов.

На крышу Главного Корпуса выполз червь толщиной в электрический провод и длиной в семь метров.

Он чувствовал живое. У червя не было воли. Не было даже инстинктов. Червь просто подчинялся законам мироздания.

С точки зрения закона наименьшего сопротивления оптимальной целью для структурной перестройки была броня вертолетов «Навахо».

Вслед за первым червем появился второй. Затем – третий, четвертый, пятый…

Телекамеры «Навахо» бесстрастно наблюдали за их приближением.

С точки зрения бортовых компьютеров обнаруженные цели не представляли никакой потенциальной угрозы, поскольку являлись крупными тропическими червями палоа – яством богатеньких гурманов и завсегдатаев ресторанов национальной полинезийской кухни. Не вызывало сомнений, что черви расползлись из местной столовой, где они составляют предмет повседневного рациона баснословно состоятельных для наемной рабсилы сотрудников ВИН.

Компьютеры «Навахо» перед каждой операцией снабжались чудовищных размеров базой данных о театре боевых действий. А предпоследние учения как раз проходили районе атолла Муруроа.

Черви приблизились к «Навахо» вплотную и с аппетитом набросились на сочную, вкусную броню. Они с легкостью внедрились в нее, как вирусы проникают в тело больших здоровых бактерий, и начался цепной процесс мутации.

Первый пилот блефовал. У него на руках была жиденькая двойка девяток, но он упорно завинчивал банк. С определенного момента он начал понимать, что все выйгрыши и проигрыши сегодняшнего дня ничего не значат. Поскольку в гробу карманов нет. Если они выберутся отсюда, он с удовольствием отдаст Хью все выигранное его напарником до последнего цента. А если нет – пусть тот купит себе что-нибудь в аду. Пусть купит.

Азартный Хью принял его вызов и в очередной – шестнадцатый – раз удвоил ставку.

Он удвоил тоже. Хью прикусил губу.

«Открываемся».

Когда процесс мутации брони вошел в свою критическую фазу, ее мегамолекулы смогли наконец выработать некое подобие иммунитета. Но когда организм начинает бороться за свое существование, у него неизбежно поднимается температура.

На руках у Хью была двойка восьмерок. В глазах первого пилота блеснула первая жизнерадостная искорка за последние два часа.

Сейчас он отыграл у Хью все. И, кроме этого, его напарник задолжал ему девяносто восемь тысяч американских долларов.

Первый пилот протянул руку за поддельным «ролексом».

У человека температура может подняться до сорока двух градусов, после чего человек погибает. Броня «Навахо» имела мало общего с человеческой кожей, ее температурный порог лежал значигельно выше по шкале Цельсия.

Спустя несколько секунд топливо сдетонировало от скачкообразного повышения температуры.

Последние два вертолета Мэрдока превратились в ничто.

16

Карта надземных помещений ВИН оказалась наполовину лажовой. Именно наполовину. Четыре этажа они прошли очень чисто, но дальше начались неприятности.

– Bloody Hell! (Дословно кровавый ад (англ.); крепкое богохульство) – заметил Мак-Интайр, когда вместо лестницы, обозначенной на карте, увидел капитальную стену с тяжелой декоративной лепкой.