Сезон оружия

Августин оглянулся. За его спиной, покачиваясь в такт музыке, которая доносилась из тысячеваттного «Нойз-Камбайна» Антициклона, ухмылялся какой-то долговязый крендель. На нем был парик цвета «зеленый электрик», платье из свободно висящих золотистых нитей и ультрамодные шариковые туфли.

– Моя просвещенная мысль западает не на всяк добрый драг, – отвечал Августин, стараясь кривляться как можно естественнее. – Я, кренделек, люблю марку.

«Кренделек» посмотрел на Августина с плохо скрываемым уважением.

– Говори, – томно выдохнул он, обдавая Августина целым букетом запахов.

Августин смог без труда различить экзальтированные итальянские духи «Rogazzo» (ими иногда пользовалась Ксюша), бомбейский джин и плохо переваренный прокуренными легкими «кренделька» косячок с мадагаскарской травкой.

– Мне нужна марка от Хмыря. От Ляшюг. Или Ляжки, – брякнул Августин наудачу.

Его авторитет в глазах собеседника достиг наивысшей точки.

– Десятка – и он в твоих лапках-царапках. Августин, не раздумывая, сунул в бюстгальтер «кренделька» свежий хрустящий банкнот.

– Дверка за углом в конце этого коридора. Написано: «Не влезай, убьет!», – пропел трансвестит и был таков.

10

Дверь была не заперта и, издав протяжный скрип, с готовностью отворилась.

За ней оказался небольшой тамбур и вторая дверь, над которой горела тусклая красная лампа в ржавом решетчатом кожухе.

Августин, громко выдохнув, переступил порог и подошел ко второй двери. Первая дверь за его спиной совершенно бесшумно закрылась.

Почувствовав движение воздуха, Августин обернулся и понял, что попал в примитивную западню. «Открываемся, значит, со скрипом, а закрываемся тихонько», – нервно подумал он и, махнув на все рукой, дернул за округлую ручку второй двери.

Эта оказалась запертой. В толще стены что-то прокашлялось, захрипело и мрачноватый голос спросил:

– Ты надпись на двери читал?

– Читал, – ответил Августин, ища глазами источник звука.

– Веришь?

– Верю, – нетерпеливо ответил Августин.

– Заходи.

– Ё-моё, – пробормотал Августин, – играются тут в Командный Пункт НОРАД, точно дети малые.

На самом деле его нервы были на пределе. Чересчур весело у них тут в Веселом Квартале.

Во второй двери щелкнул автоматический замок, и она тихо отошла в сторону, открывая просторное и очень грязное помещение.

На потолке горел длинный ряд ламп дневного освещения. Под ногами шуршали обрывки старых афиш. На одном обрывке Августин прочел «DJ», на другом – «Lyashka».

Поперек комнаты до самого потолка громоздились стойки старой виртуальной станции «IBM-Dreamloader».

У стены стояла кушетка с несколькими подпалинами от бычков. В углу, словно немыслимая золотая параша в древней тюремной камере, мозолили глаза шикарный унитаз, биде и опрокинутая на бок душевая кабина.

Пачки из-под сигарет и презервативов, раздавленные инфокристаллы, мятое женское белье и шприц, гордо воткнутый прямо в гнилой арбуз посреди комнаты, дополняли живописную картину.

– Заложи на весь срач и иди сюда, – пригласил голос из-за консоли.

Августин не спорил. Он прошуршал синтетическим мусором, которым был завален пол этой обители порока, и, обогнув консоль, увидел то, чего не ожидал увидеть.

Во-первых, там было на удивление чисто.

Во-вторых, сам ди-джей Ляшка был похож скорее на интеллектуального студента-анархиста, нежели на записного наркодьявола, извращенца и садомазохиста со страниц бюргерского журнальчика типа «Работница и красавица», какими изображали коллег Ляшки не только в журнальчиках, но и в стереовизорах.

На нем была простая серая водолазка и едва потертые для солидности брезентовые штаны с огромными накладными карманами из набивного ситца – последний писк клубной моды. Вместо оранжевого парика или четырех кельтских кос его голову украшал короткий серебристый ежик с двумя аккуратными флюоресцирующими аквамарином полосами – такие может напшикать баллончиком с краской любой сочувствующий моде новичок. Да, пресловутый Хмырь оказался седым. Или крашенным под седину – в этом не то что Августин, сам черт не разобрался бы.

Хмырь сидел во вращающемся кожаном кресле, на его глазах были очень старые, начала века ВР-очки с выносным микрофоном и прикрученной к ним с помощью липкой ленты небольшой видеокамерой.

Сейчас радужный объектив видеокамеры был направлен прямо в лицо Августину. А на столе рядом с Хмырем стоял… Августин едва не разрыдался от умиления… Стоял архаический электронный компьютер. Да, точно, Octet-Gigagertz выпуска 2004 года!

– Садись, – сказал Хмырь, радушным хозяйским жестом указывая на сверкающий чистотой пол под ногами Августина.

– Благодарю, – кивнул Августин и, прекрасно понимая, что правила игры здесь диктует отнюдь не он, сел на пол, скрестив ноги по-турецки.

– Одно из двух, – сообщил Хмырь, с минуту пошарив по Августину объективом своей видеокамеры. – Либо ты не легавый, либо ты умный легавый. Но умных легавых не бывает, и, следовательно, ты не легавый.