Сезон оружия

Тогда Августину исполнилось шестнадцать. Он отрастил длинные волосы, сделал криохимическую завивку и окрасил половину прядей в огненно-красный цвет. Дальше были голографические тату, пирсинг-серия для щек и пупка, высветление бровей – все эти важные дела требовали времени. А еще была музыка, учеба и секс. Короче говоря, он был так занят собой и девчонками, что проморгал момент, когда его дом превратился из среднестатистического российского в Содом с Го-моррою.

Единственное, что помнил Августин из этого периода, – не было вечера, чтобы он пришел домой и не обнаружил на полуночной кухне горку осколков разбитой посуды и пепельницы, сплошь утыканной окурками. Не было и утра, когда бы он сквозь сон не слышал, как грызутся друг с другом отец и мать.

Так или иначе, Августину вот-вот должно было стукнуть семнадцать, когда его родители развелись.

Развелись? Ну и флаг в руки. Он жил под девизом «завтра хоть потоп».

Развод родителей не вносил ничего нового в его мироощущение. Конечно, ему было немного жаль мать, которую измотали каждодневные скандалы и ранний климакс. Но в ту пору он был стихийным даосом-позитивистом и полагал, что случившееся всегда есть лучшее из возможного.

Он слушал фолк-симфо-транс, боролся с «хвостами» в колледже, приноравливался деликатно задирать юбки и плевать хотел на старшее поколение.

Через неделю после развода отец бесследно исчез. Ни письма, ни сообщения, ничего.

Он не приходил, не звонил, не писал.

Мать сказала, что отца назначили куратором секретного военного проекта и поэтому он не имеет возможности общаться с родными. Августин только саркастически хмыкнул – это казалось похожим на враки для младшего школьного возраста. Правда, довольно скоро он признал, что изобретенное матерью объяснение было лучшим из возможных.

Пожалуй даже, что-то правдоподобное в нем было.

Каждый месяц на их с матерью счет приходили довольно внушительные суммы – размером с две прежние зарплаты отца. Августин знал, что даром деньги никто не платит, а потому надеялся, что спустя год, два или уж в крайнем случае три отец позвонит и скажет что-нибудь вроде «Я взял два билета в инсектарий. Там завтра отличная выставка бабочек. Только живые экземпляры!».

Но ничего подобного не происходило – может, просто выставок не было. Августин, которому уже стукнуло восемнадцать, поймал себя на крамольной мысли: встреча со взбалмошным, эгоцентричным и очень-очень странным папашей-работоголиком стала его мечтой. Не самой большой, но все-таки мечтой. Бывают такие мечты – небольшие.

Шли годы. Деньги продолжали приходить. Отправилась в мир иной его мать – медицина 2028 года спасовала перед тривиальной пневмонией. Как всегда поздно. Как всегда – опоздали с правильным диагнозом. Впрочем, смерти всегда плевать на медицину – что хочет, то и делает.

И тогда Августину стало особенно не хватать отца – теперь ему страстно хотелось думать, что он жив и здоров.

Образ отца начал приобретать эпические черты. Теперь вспоминалось только самое хорошее. Вот Борис Михайлович играет с ним в шахматы – он поддается, дает форы, нарочно делает глупости, чтобы сын имел возможность свести партию на ничью. Вот он объясняет Августину, как оса отыскивает дорогу к своему жилищу. Вот они втроем – он, отец и мать – катаются на носатой гондоле по каналам настоящего земного Амстердама.

Пойдя на поводу у таких вот воспоминаний, Августин предпринял ряд решительных действий.

Теперь он был настоящим хакером. Все существующие компьютерные сети мира раскрываются перед ним, словно Сезам перед настырным Аладдином. Он не нуждается ни в паролях, ни в карточках особого доступа. Он вскрывает все замки. Он взламывает к чертовой матери все пароли. Он ищет информацию о Борисе Михайловиче Деппе. И не находит ничего.

Иногда Августину снится его отец. Это бывает редко.

2

– Ты сказал, что работал с моим отцом. Где и когда работал? – настороженно спросил Августин.

Локи не курил. Он перебирал четки. Четки, как и сигарета, отлично занимали руки и, в отличие от сигареты, не портили легкие. Очередная костяшка прошла через его цепкие пальцы. Затем еще одна. И только тогда Локи ответил.

– Борис работал в корпорации ВИН, – сказал Локи и испытующе посмотрел на Августина. – Я не ошибусь, если скажу, что величие и мощь этой отвратительной конторы на пятьдесят процентов обязаны творческому гению твоего отца. Никому в ВИН не платили так много, как ему, и ничья жизнь не была так похожа на будни трудового концлагеря.

– А что ты делал там? Коров, что ли, пас? Кем ты был в ВИН?

– Я был президентом, – как ни в чем не бывало ответил Локи. – И остальными пятьюдесятью процентами своего могущества ВИН обязана мне.

Августин присвистнул. Вот так да! А что, если врет?

– Не помню, чтобы я когда-либо видел твое лицо на рекламных плакатах.

– Лица меняются, душа остается. А вообще, хочешь – верь, не хочешь – не надо.

3

Кофеварка и две чашки были привезены тем же банкетным столиком, который не так давно доставил ужин.