Сезон Перелётья

– Ой, задохнётся-а-а! – хором подвыли другие бабки.

И то ли они накаркали своими беззубыми ртами, то ли плохая примета была всему виной, но с Роем Салианом в тот вечер и правда случилась беда.

Глава 1. В которой привидение встречает гостя

Замок Гёльфен умирал от голода. Из последних сил он дышал сквозняками и стонал перекатами ветра в дымоходах. Испуганно охал, когда внутри него что-нибудь падало, и покрывался узорами плесени. В сезон дождей почти все комнаты Гёльфена превращались в душевые кабины. Вместо бабочек у него в животе расплодились нетопыри, а кладовую захватили крысы. Жить в таких условиях было невыносимо, но хозяин замка – старый колдун по имени Джеон Харвил – так не считал.

В отличие от своих предков, он не приносил в жертву Гёльфену человеческую кровь, поэтому замок был похож на руины, а из магической прислуги у колдуна остался только дворецкий Памфле. Прямо сейчас он исследовал вестибюль на предмет источника странных звуков.

«Тук-тук-тук», – доносилось из-за парадной двери каждые несколько секунд.

Это напоминало удары железного кольца по дереву, хотя гостей у колдуна быть не могло, особенно в такую погоду. Заканчивался первый месяц осени – паутинник, но над руинами Гёльфена бушевала почти весенняя гроза. Водяные плети хлестали по стёклам и старым сливам в саду. Ветер гнул и ломал деревья. Гром был таким оглушительным, что имейся у Джеона пёс, он уже напустил бы лужу страха под его софой.

Непогода бичевала не только сады вокруг Гёльфена, заваленные обломками фонтанов, ротонд и статуй. Она ворвалась и в прихожую, наполнив её струями сквозняка из разбитых окон. Проходя сквозь щели между стёклами, воздух завывал на разные лады, будто стая привидений разучивала минорную мелодию. Всё вокруг пахло дождём и гнилой травой, поэтому, стоя на лестнице с закрытыми глазами, трудно было понять, находишься ты дома или во дворе. Тем более, что освещали вестибюль только молнии.

«Это или ветка яблони, или голодный дятел, – подумал Памфле. – Что ещё может так стучать?»

Но когда он забрался на груду обломков и посмотрел в глазок, то увидел чей-то силуэт на фоне зарницы. Впору было подумать, что это каменная горгулья сорвалась со стены и пробила навес над входом. Но горгульи не шмыгали и не переминались с ноги на ногу. А ещё они не могли крикнуть:

– Эй! Хозяева! Вы там околели?

Услышав это, дворецкий почувствовал себя так, словно очередная молния ударила прямо в него.

– Кто там? – спросил он осторожно.

– Меня зовут Рой Салиан, – прозвучал в ответ хрипловатый детский голос. – Я тут заплутал в лесу. Можно я у вас переночую?

От такой новости Памфле остолбенел.

Появление на пороге Гёльфена человека означало, что купол вокруг замка исчез, и теперь поместье Харвилов могли найти волшебники. Они убивали колдунов по всему миру, а до Джеона не добрались только благодаря защите Гёльфена. Её надо было срочно восстановить молодой кровью, тем более жертва сама постучалась в дверь.

– Я сейчас позову хозяина, и вам откроют, – пообещал дворецкий. – Надеюсь, вы простите его за медлительность. Господин очень стар и ходит с трудом.

– А чего вы мне сами не отопрёте, дядь?

В этот миг вспышка молнии озарила Памфле через круглое окно над входом, и стало видно, как сквозь ладони в белых перчатках просвечивает пол: дворецкий был привидением. Он не удостоил мальчика ответом и, оттолкнувшись от капители, нырнул в потолок.

В это время хозяин замка ковылял по обрядовой зале наверху и создавал столько шума, что хватило бы на целую делегацию. Он кряхтел, плевался, громко шаркал, стучал копьём по каменным плитам, сетовал на больные суставы, пинал крысиный помёт. И всё это можно было услышать за те полминуты, пока он добирался от порога комнаты до её середины. Там находилась угрюмая, вечно голодная статуя Гёльфена, которую Джеону приходилось поить собственной кровью.

– Ну что за взгляд умирающей крысы? – проворчал он, шаря ладонями по камзолу. – Погоди немного, сейчас покормлю.

Колдун нащупал приколотую к воротнику булавку и чуть не поранился от испуга, увидев Памфле.

– Хватит появляться так внезапно, проклятый ты сгусток пыли! Хочешь, чтобы у меня сердце от страха лопнуло?

– Ни в коем случае, господин! – поклонился дворецкий. – Я очень извиняюсь.

С его появлением в зале стало белым-бело, как будто внутри неё застыла негаснущая молния.

– Ты что, корабли своей тушкой завлекаешь? – нахмурился Джеон. – Тут тебе не маяк. Спрячься где-нибудь и не отсвечивай. Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда эти портреты в нишах пялятся на меня.