Сезон прогулок босиком

Мишель давно утверждала, что отец оставил ей отель, но Карли была уверена, что ее подруга хвасталась и выдавала желаемое за действительное, просто потому что жила там и помогала по хозяйству. Дети ведь всегда охотно фантазируют. Но Мишель говорила правду, а Бренда лгала. И вот теперь Карли было некуда идти.

Она вытерла слезы и, возвращаясь к посетителям, изобразила на лице улыбку.

Была почти половина восьмого, когда она вернулась в приватную зону отеля – в комнаты, где она поселилась после рождения Габби, комнаты с воспоминаниями. Она обставила их на свой вкус.

Габби смотрела телевизор, но подняла голову и улыбнулась. Бриттани, ее постоянная нянька, быстро отложила свой айфон. Габби сползла с дивана и подбежала к матери.

– Мамочка.

Больше она ничего не добавила, только повисла на ее руке.

Карли обняла дочку; как почти каждая мать на планете, она знала, что пойдет на что угодно ради своего ребенка. В том числе оградит ее от правды – что их, возможно, выселят из дома.

– Как вы провели вечер? – спросила она, убрав светлые волосы Габби с ее лица и заглянув в синие глаза.

– Хорошо. Я победила Бриттани в двух пазлах из «Колеса Фортуны»[3].

Девочка-подросток усмехнулась.

– Вот видите? Ей помогли домашние задания по правописанию.

Габби наморщила носик.

– Я больше люблю математику.

– Ужин был клевый, – сказала Бриттани и встала с дивана. – Спасибо.

Карли принесла им в половине шестого пасту с курицей под соусом марсала. Она работала в ресторане два вечера в неделю и могла во время своей смены приносить ужин домой.

– Я рада, что вам понравилась курица.

– Очень понравилась, – сказала Габби.

Бриттани уже натянула куртку.

– Ты встречаешься с Майклом? – спросила Карли, провожая девочку к двери.

– Да, – улыбнулась она. – Мы пойдем в боулинг с друзьями.

– Я скоро позвоню насчет летнего лагеря, – сказала Карли и услышала, как дочь тихо фыркнула. Габби не любила летний лагерь – в основном из-за походов, потому что там приходилось плавать на каяке и ходить в горы. Дочка предпочитала читать или играть в компьютерные игры.

– Летом у меня уроки с восьми до двенадцати. – Бриттани вытащила из-за ворота куртки свою длинную рыжую косу. – Так что потом я свободна. – Она нерешительно спросила, понизив голос: – Это была она? Мишель?

Карли кивнула.

– Она не такая, как я думала. По-моему, она не злая. И ничего такого не сделала. Просто, не знаю…

Карли чуть не заспорила с ней, и это доказывало, что можно в любую минуту оказаться идиоткой.

– Она не такая плохая, – сказала она, как бы соглашаясь на компромисс. С ее стороны это было очень великодушно, учитывая, что ее уволили.

– О’кей. Доброй ночи.

Бриттани ушла, и Карли села на диван. Дочка пристроилась рядом, положив голову на плечо матери.

– Она мне не нравится, – прошептала Габби. – Неужели она останется?

Карли хотела сказать, что ей Мишель тоже не нравится, но понимала, что это будет ошибкой. Тяжело делать правильные вещи, это как заноза в заднице, подумала она, гладя дочку по голове.

– Давай поглядим, что будет дальше, прежде чем делать выводы, – весело сказала она, игнорируя ощущение надвигающейся беды.

– Мамочка, ты всегда так говоришь, – со вздохом сказала Габби. – Пытаешься понять обе стороны. Неужели тебе не хочется иногда просто рассердиться?

– Чаще, чем ты думаешь.

Она знала, что Мишель нуждается в ней. По крайней мере, в ближайшее время. Ведь кто-то должен управлять отелем. Бренда умерла, и осталась лишь Карли. Мишель потребуется время, чтобы выздороветь и войти в курс дела. Слова об увольнении прозвучали импульсивно – да, только слова, не намерения.

Это был просто самообман, думала она, крепко прижимая к себе дочку. Как если не верить в призраков, когда они рядом.

* * *

Через полтора часа Карли поцеловала дочку в лоб.

– Спи, – пробормотала она. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, мамочка.

Слова были сказаны сонным голосом. У Габби уже закрывались глаза. Хотя дочка уже несколько лет не просила рассказывать ей перед сном сказку, она любила, чтобы мама укладывала ее спать, поправляла одеяло. Ей девять лет, осенью стукнет десять. Сколько еще у них впереди таких лет? Рано или поздно мама превратится для нее из подружки в досадную помеху.

Карли не помнила, с какого возраста она стала стыдиться своих родителей, считать глупым все, что они делали. В семнадцать лет она отчаянно стремилась к свободе. Забавно, что матери надо было сбежать от них, чтобы Карли поняла, как ей плохо без нее. Но было уже слишком поздно говорить ей это. И потом она уже сама, без советов матери, росла и постигала науку быть женщиной.

Она снова поцеловала Габби и молча пообещала себе никогда не бросать своего ребенка, что бы там ни было. Слабый свет ночника освещал ей знакомый путь. При всем стремлении подросшей дочки к независимости она все-таки не любила спать в темноте.