Сезон солнца

– Ты встретил женщину, которая лишила тебя покоя, да?

– Ты сейчас похожа на собаку, которая играет с костью, прежде чем разгрызть ее, – рассмеялся Магнус.

– Нет, братец, мне не до смеха, – ответила она, ласково касаясь его руки. – Отец тоже беспокоится за тебя. Он заметил, что ты больше не пьешь и не веселишься с друзьями, и говорит, будто ты ведешь себя, как глупый влюбленный мальчишка, что в крови твоей сейчас кипит ярость, которая в конце концов обратится против тебя самого.

Магнус равнодушно пожал плечами. Сестра говорила правду, но ему не хотелось ни с кем обсуждать свои переживания. Он надеялся, что его матросы, которые знают о существовании Зарабет, будут держать язык за зубами. Это не касается никого – ни отца, ни братьев, ни сестры.

Внезапно лицо Магнуса озарила мрачная улыбка. Он принял решение и почувствовал, как с его души свалился камень.

– Завтра я отплываю. Приготовь провиант на тридцать дней пути для двенадцати человек. Я отправляюсь торговать в Бирку. Поторопись, Ингун.

Сестра и хотела бы возразить, но не подчиниться не могла. Она не верила Магнусу. Что ему делать в Бирке? Тем не менее задавать вопросы не стала, а молча отправилась выполнять приказание. Через несколько минут Ингун обернулась и увидела, что суровый Магнус все еще смотрит на холодную водную гладь фьорда.

Что он видит?

Глава 9

Олав умер на рассвете в страшных муках. Всю ночь Зарабет провела у его постели. Девушка была испугана и, хотя понимала, что ничем не может облегчить страдания отчима, считала своим долгом находиться рядом с ним. Перед самым концом Олав перестал узнавать Зарабет и все время вспоминал ее мать, со слезами на глазах признаваясь ей в любви и упрекая за давнее предательство.

Зарабет долго держала его худую остывающую руку в своих ладонях.

Это случилось неожиданно. Накануне вечером Олав прекрасно себя чувствовал и даже весело насвистывал, подсчитывая прибыль от дневной торговли. И вот спустя двенадцать часов он мертв.

Зарабет помогла Имаре и Ланнии, пожилым вдовам, без которых не обходились ни одни похороны в городе, обмыть и обрядить покойника. Она молча и неторопливо выполняла распоряжения Ланнии, когда в комнату вошла Токи.

– Ну и вонища здесь! – поморщилась она. – Зарабет, сделай что-нибудь! Здесь невозможно находиться!

– Придержи язык, – осадила ее Имара, сурово хмурясь. – Здесь сейчас живет смерть, и так будет до завтрашнего утра.

Зарабет очень устала после бессонной ночи и мечтала только о том, как бы поскорее добраться до постели и выспаться. Но пока это невозможно. Еще нужно все подготовить для похорон, ведь как-никак этот человек считался ее мужем.

– Скажи, Токи, за что ты так ненавидишь Олава? – спросила Зарабет просто из любопытства. – Ведь он простил тебя и снова принял в своем доме. Вы с Кейтом, как и прежде, ужинали с нами каждый вечер. Так почему ты так жестока к Олаву?

– У меня нет к нему ненависти, – пожала плечами Токи. – Просто я не хотела выходить за Кейта, а родители заставили меня сделать это. Мой муж не такой удачливый торговец, как его отец. Олав требовал от нас подчинения собственной воле, полной покорности, а платил за это не так уж щедро. Он прямо-таки голову потерял от тебя. И только потому, что ты окрутила его, отвернулся от Кейта.

У Имары лопнуло терпение. Она выпрямилась во весь свой внушительный рост, расправила широкие плечи и, сжав кулаки, так что под широкими рукавами платья стали видны напрягшиеся мускулы, подошла к невестке покойного, которая тут же сжалась в комок от страха.

– Убирайся вон, Токи. Чтобы духу твоего здесь не было до тех пор, пока не научишься держать язык за зубами.

Ланния, сгорбленная старуха с жидкими седыми волосами, тихо заметила, не отрываясь от своего занятия:

– Мать у нее ведьма, и Токи вся в нее. Не обращай внимания, Зарабет.

И Зарабет тут же забыла о Токи. Молодую вдову больше волновала Лотти, которая сидела в углу и играла. Девочка вела себя на удивление тихо, даже слишком тихо.

Зарабет тревожила их дальнейшая судьба. Теперь, после смерти Олава, что будет с ней и Лотти?

На следующий день после похорон все стало ясно. Пришли друзья Олава, члены городского совета старейшин, двое стариков с морщинистыми лицами и добрыми улыбками. Зарабет налила им по бокалу меда и стала почтительно ждать, когда они сообщат ей о цели своего прихода.

– Олав оставил тебе по завещанию все свое имущество: дом, лавку, товары. Он не хотел, чтобы наследником стал его сын.

Зарабет не поверила отчиму, когда он сказал о том, что изменил завещание в ее пользу. Она не сомневалась, что в конце концов Олав простит сына и не станет так жестоко наказывать за поганый язык его глупой и злой Токи.

– Но как же Кейт? Это несправедливо. Олав, конечно же…

– Дело обстоит так, как мы сказали, – ответили старейшины, с недоумением глядя на нее как на помешанную. – Многим кажется странным это решение, что верно, то верно. Но ты молода и красива – вот ответ на все вопросы. Как бы то ни было, Олав именно этого хотел, и воля твоего покойного мужа будет выполнена.