Сезон туманов

Все присутствующие радостно потянулись за бокалами. Но тут шлюзовая перегородка с шипением открылась, и в Зал Совещаний вошел высокий черноволосый мужчина в военной форме. Это и был капитан корабля и по совместительству командующий экспедиции Генерал-лейтенант Конанов Ипполит Иванович.

– За что пьем? – строго спросил он.

Мак не заметил его угрюмого настроения и ответил все так же весело.

– За потрахушки грибов.

– Кого?

– Ну, первой волны колонизации, – удивился Мак. – Они же грибы.

Конанов резко выхватил бокал из рук Мака и, не взирая на все его протесты, залпом осушил его содержимое. При этом он лишь тихо добавил «уместно». А затем с такой злобой посмотрел на всех собравшихся, что радостное настроение выветрилось из комнаты быстрее, чем уходит воздух при декомпрессии.

– Короче, народ! – Он громко поставил бокал на стол. – Колонизации не будет. Планета занята.

Напряженное молчание повисло в комнате. «Планета занята» означало, что они почти триста лет летели в звездную систему, где уже есть разумная жизнь. И все, на что они надеялись, летело и смывалось в унитаз.

Только один член во всем экипаже оказался рад этой новости. На то его с собой и брали как лингвиста на подобный случай. Но стоило ему только начать что-то говорить, как его тут же перебил грозный голос капитана.

– Твоя помощь нам не понадобится. Об их социуме мы знаем все. А язык очень прост в понимании. Догадались, о чем я говорю? – Он обвел взглядом всех собравшихся. – Их язык – русский!

– В смысле?! – разъярённо взвыл Мак.

И вот тогда Конанов принялся все объяснять.

– Система Контроля не провела зачистку биосферы планеты.

– Причина? – спросил один из членов экипажа, рыжеволосый спортивный парень.

– Протокол 17/30.09. – Никто не понял, пришлось объяснять. – Недопустимые жертвы для дальнейшего развития колонии.

Совенья робко произнесла:

– Десять миллионов. – А затем добавила уже громче: – С нами летят десять миллионов колонистов. Чтобы Система отказалась от зачистки, на планете должно проживать больше людей, чем мы везем с собой!

– Они не люди, – угрюмо пробасил Дмитрий.

И Конанов ему тут же ответил:

– «Системе» плевать! Ей важен только счетчик. На то она и запрограммирована.

– Подождите-подождите, вы все! – завопил Мак. – То есть вы хотите сказать, что теоретически мы можем вернуть себе контроль над планетой. Нам только нужно просто снести показатели населения ниже уровня числа наших пассажиров?

– Ты что несешь?! – взвизгнула Совенья. – В смысле, снести?!

– Это наша планета! – резко ответил ей Мак – Что такое десять миллионов грибов? У нас есть боевые системы. Запустим, жахнем и…

– Не выйдет! – грубо перебил его Конанов. – Только сами люлей отхватим.

– Это как? – не понял Мак.

И капитану пришлось перебросить все то, что ему было известно о планете и ее жителях, на головной экран.

Вся округлая стена зала пошла рябью, а через секунду все собравшиеся узрели огромный мегаполис, построенный из красного мрамора. Мелькали изображения улиц и дорог. Затем пошли спортивные матчи и записи празднования «Дня Первой Высадки».

А Конанов тем временем продолжил.

– Люлей мы отхватим, потому что их космический флот больше нашего. И оружия у них больше, чем у нас.

Мак тихо просипел:

– Ты же сказал, что их там десять миллионов.

– Я сказал, что их больше, чем десять миллионов. А по факту их там больше ста. – Конанов громко выдохнул. – План перевыполнен более чем в тысячу раз.

– За сто семьдесят лет? – переспросил удивленный Дмитрий.

На это капитан только развел руками.

– Вот ты мне, Димон, и объясни, как это они так сильно расплодились? Первая, мать ее, волна колонизации!

Биоинженер крепко задумался, морща свой широкий лоб. И тогда, когда все уже собирались продолжить обсуждение, он громко выругался, ударяя ладонью по столу.

– Чертова Новая Голландия!

– Что? – чуть не хором спросили собравшиеся.

А Дмитрий принялся объяснять.

– Помните, как сильно всех подкосила первая колонизация? Какой шум поднялся из-за Новой Голландии.

Все одновременно кивнули, ведь шума и вправду было много. В конце концов, первая звездная система, колонизированная человеком. Но Дмитрий говорил не об этом.

– У нас тогда, говорят, весь институт на ушах стоял. В прямом смысле, на ушах! А все из-за того, что… – Он широко раскрыл свои медвежьи объятья. – Оказалось, что «генетический» принцип передачи наследственной информации, блин, не единственным.

Совенья что-то вспомнила и решила поддержать коллегу.

– Гидро-семя!

– Точняк, Совень. – поддержал он коллегу и продолжил уже печальнее: – И после этого всего, когда отправляли экспедицию на Алголит, первое, о чем думали те, кто готовил первую волну колонизаторов: а вдруг и там такая же херня будет. И вполне логично, что они создали целый комплекс мер, который поможет выжить первым колонистам несмотря ни на что.

Конанов нагнулся над столом.

– Хочешь сказать, что она с перепуга перестаралась?

Но Дмитрий не ответил на его вопрос.