Сезон туманов. Долгий восход на Энне

— А меня за тобой послали, чтобы найти и проинформировать.

Робот развернулся и важно прошелся туда-сюда по выступу, заложив за спину крохотные тонкие ручки, точь-в-точь как университетский преподаватель перед аудиторией. И по тому, что робот воспринимался им без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся, Ротанов понял, что с сознанием у него не все в порядке. Радиация ощущалась почти физически, она давила, мешала дышать, мешала думать. Пора было уходить.

— Покажешь дорогу?

— А куда тебе надо?

— Я ищу озеро Забвения. Знаешь, как пройти к нему?

— Вообще-то это плохое место, но если тебе очень надо…

— Ты кого-нибудь провожал туда?

— О да, многих. Иногда тех, кого превратили в роботов, охватывает странная тоска, и они уходят к озеру…

— Зачем?

— Озеро дает энергию, взамен оно берет тех, кто хочет забыться. Оттуда еще никто не возвращался. Это непростое озеро. Оно не убивает, вернее, убивает не совсем… Ты не будешь чувствовать смрада, жажды, даже боли. Озеро даст тебе покой и оставит сознание.

— Хорошо. Покажи мне его.

Робот запрыгал перед ним маленьким серым мячиком, и с каждым его крохотным шагом слышалось уютное, успокаивающее «тик-так».

Шли они недолго, минут двадцать, и радиация начала слабеть, разжимать свои чугунные лапы…

Наконец робот остановился перед гранитной стеной. Первой естественной каменной стеной в этом железном лабиринте. Глубоко в нише виднелась крышка круглого люка с мощными стальными запорами, словно здесь был кессон или переходный шлюз корабля.

— Что там? — хрипло спросил Ротанов, но робот ему не ответил, словно знал, что этот вопрос не нуждается в ответе. Молча он подошел к люку, нажал какие-то кнопки, и невидимые механизмы пришли в работу. Затворы лязгнули, приоткрывая свои пасти, крышка люка медленно, будто во сне, подалась назад и в сторону, обнажив метровую толщу брони. Из круглого прохода за люком пахнуло холодом и сыростью. Темнота, густая и плотная снаружи, мешала что-нибудь рассмотреть. Ротанов сделал шаг вперед и остановился. Что-то его удержало. Что-то подсознательное, он совершенно определенно почувствовал: если сделает сейчас еще один шаг, обратно уже не вернется. В нем проснулась воспитанная годами осторожность, он медлил, хотя знал, что теперь уже все равно не отступит, все равно сделает этот последний шаг… Он обернулся. Робота не было. Секунду назад он стоял сбоку, у люка, и вот теперь его не было. Исчез, растворился — проводник сделал свое дело. Дальше все зависело от него самого.

Ротанов вернулся в зал, нашел обломок толстой металлической балки, прочной и надежной, с трудом подтащил ее к люку и, заклинив его намертво, сделал наконец шаг наружу. Несколько секунд он неподвижно стоял в белесом тумане, ничего не видя, прижавшись спиной к шершавой и холодной поверхности камня. Постепенно глаза привыкли к рассеянному наружному освещению, и медленно со всех сторон стали появляться нечеткие контуры предметов. Он стоял на узком каменном карнизе, шага два отделяли его от отвесного обрыва, впрочем, не очень глубокого: где-то внизу, совсем близко, тихо плескалась черная вода… Впрочем, это была не вода. То, что лежало у его ног, словно темный водоем, замкнутый в кольце гор, не было озером. Ледяным холодом тянуло снизу от этого распластанного неподвижного мрака. Поверхность, разделявшая границу двух сред, слабо светилась и видны были мельчайшие детали… Вот только чего? То, что лежало внизу, не было плотной массой, не было жидкостью, но не было и паром или туманом. Нечто еще более легкое, более эфемерное, чем пар.