Сезон туманов

Это был, конечно, люсс. Необычно плотный, с какими-то темноватыми полосами и пятнами, он бешено вращался в центре небольшой поляны, то расширялся, то опадал, и с каждой такой пульсацией съеживался все больше. Вокруг неподвижно стояли пять или шесть синглитов. Казалось, они совершают какой-то тайный обряд. Вдруг люсс подскочил, вытянулся вверх и быстро утек в сторону, просочившись сквозь стоящие сзади кусты. На поляне оставалась только группа синглитов и еще что-то на том месте, где только что был люсс...

У Ротанова похолодели пальцы, так сильно он стиснул бинокль. Это был хороший бинокль, с электронным умножителем, и, покрутив регулятор, Ротанов смог рассмотреть, что там такое было, хотя почти уже догадался, прежде чем тронул верньер настройки. На поляне в небольшом углублении лежало яйцо... Точно такое же он видел в том странном контейнере на складе. Форму этого предмета невозможно было спутать с чем-нибудь другим. И хотя яйцо, лежавшее на поляне, было матовым, даже каким-то белесым, а то, с которым довелось ему познакомиться раньше, все переливалось радужным свечением, тем не менее он его узнал...

Из группы синглитов двое отошли в сторону и вскоре вернулись со знакомым шестигранным контейнером, в который осторожно опустили яйцо, аккуратно упакованное в кусок холста. Почти сразу из-за деревьев показался кар, точно такой же, как тот, на котором лежала Анна... Они поставили на него контейнер, водитель долго не мог запустить мотор, что-то у них не ладилось с этим каром. Но вот он тронулся, качнулся последний раз и исчез из поля зрения.

Ротанов опустил бинокль. Бой, по-видимому, закончился несколько минут назад. Отряд собрался у вездеходов, никто больше не прятался и никто не стрелял. Ротанов подошел к инженеру. Тот взял у него бинокль, глядя в сторону, только что не извинился, хотя извиняться нужно было, по существу, самому Ротанову.

— Ну так вот,— сказал Ротанов, потирая ушибленное плечо.— Я хотел бы знать, что это значит.

— Вы видели? Это яйцо.

— Я так и думал. Для чего оно синглитам?

— На Земле был такой вид комара, кажется, анофелес... Прежде чем снести яйцо, он должен был напиться человеческой крови...

— Вы хотите сказать, что люсс... Нет, это невозможно! Здесь не было раньше людей, этот цикл развития не мог возникнуть. Он предполагает сложный симбиоз, комплекс организмов, а мы здесь чужаки!

Инженер пожал плечами.

— Мы не так уж хорошо знаем, что здесь было раньше. И потом, это только мои предположения...

— Мне нужно осмотреть это место.

— Ничего нового вы там не увидите. Но если настаиваете...

Прежде всего Ротанов с двумя сопровождающими поднялся на холм, с которого по ним стреляли. Как он и предполагал, место, где был обстрелян отряд, просматривалось отсюда, как на ладони. Отчетливо виделся выжженный черный круг.

— Могли бы вы отсюда попасть в центр круга? — спросил Ротанов своих сопровождающих.

Высокий человек в потрепанной кожаной куртке, весь обвешанный какими-то фляжками и ящичками, с двумя вещевыми мешками за плечами, хитровато прищурившись, смотрел на Ротанова.

— Это может сделать любой мальчишка.

— Синглиты всегда так плохо стреляют?

— Если бы они плохо стреляли, половины из нас не осталось бы из-за случайных попаданий. Нет, убивать нас им ни к чему... Мы им нужны живыми.

— Вы думаете, они действуют заодно с люссами?

— А они и есть одно. И сейчас напали только затем, чтобы нас задержать. Мы ведь могли помешать...— он кивнул на соседний холм.

Ротанов не стал спорить. Он чувствовал, что в предположении инженера что-то неверно, хотя, казалось, новые факты подтверждали его правоту.

Этот самый анофелес, о котором говорил инженер, прежде чем превратиться в комара, проходит несколько стадий. Из яйца вылупляется не комар, а что-то другое... какая-то личинка... Что, если синглиты... Нет, оборвал он себя. Собирать факты, как можно больше фактов — и никаких предвзятых мнений...

На втором холме действительно не оказалось ничего интересного. Утоптанная, словно на ней танцевали, поляна, небольшое углубление в центре воронки, где лежало яйцо. Следы тяжелых ботинок. Отпечаток платформы кара...

— Этот кар, кто его делал? — спросил Ротанов.

— Синглиты. У нас не осталось заводов и материалов. Едва справляемся с производством зарядов и самого простого оружия.

— Значит, и наши тоже?

— Конечно. Трофейные. Хорошие машины. У синглитов каждый раз бывает что-нибудь новенькое. Заводы им достались сильно потрепанные, но они там все переделали...

Это сообщение не понравилось Ротанову. Выходило, что главной производительной силой на планете в настоящее время являлись не люди и даже не люссы, ее законные хозяева, если признать за ними наличие какого-то интеллекта, а кто-то третий... И если верны его первые впечатления, люди постепенно сдавали позиции, уступали первенство почти во всех областях. Можно было признать и принять временное поражение, отступление человека под давлением обстоятельств. Но ведь произошло что-то совсем другое...