Сезонное обострение (СИ)

— Если проще, то зачем так человека подставлять?

— Он в пять часов утра пылесос включил и хлопал дверями.

— И ты так жестоко…

— И это не в первый раз.

— Я бы так не смог. Мужик мужику такую падлу.

— Он козёл! Депутат хренов! Знаешь, что он каждый день жрёт? Тебе такое не снилось.

— Прям на балконе жрёт?

— Да!

— Прямо перед твоими глазами?!

— Да! Да!

— И ты вот так вот просто это терпишь? Он же за наши с тобой деньги это жрёт! А ты какие-то бычки, бутылка из-под шампанского. Вот лох! Тут посерьёзнее надо.

— И что ты предлагаешь?

— Нет, бычки и шампанское это неплохо. Но этого мало.

— Так что ты задумал? Не томи.

— У твоей жены много трусов?

— Возможно.

— Да или нет?!

— Ну, да.

— Значит, пропажу одних она не заметит.

Бубнов испуганно взглянул на Жабу.

— Не нравится мне всё это. Это уже чистый беспредел.

— Мы ей новые купим. Тащи, пора дела делать.

Гоша не заставил себя ждать и через несколько секунд вернулся с ярко розовенькими

трусиками в белый горошек.

— Что это? — в ужасе выкрикнул Жаба. — Это совсем не серьёзно. На такие никто не купится.

— Ай, — махнул рукой Бубнов, и опять скрылся в спальне. Через несколько минут он вернулся с целым ящиком женских трусиков.

Друзья стали перебирать, какие подойдут для их дела лучше. И это были взрослые трезвые люди. Один из них возглавлял целый отдел, а второй был единственным его подчинённым. Отдел просто был экспериментальным. И людей, видимо, таких же подобрали.

Ни Дмитрий, ни Георгий не услышали, как открылась входная дверь, так сильно они были увлечены своим важным делом. И не заметили, как на кухню вошла Юля — жена Бубнова.

— Привет, дорогой, а что вы тут делаете? — произнесла она, и челюсть её отвисла…

По адресу, который продиктовала Жабе Косыгина, ехали молча. Бубнов периодически прикладывал к шишке на лбу пакет с замороженным фаршем. Дмитрий долго смотрел на страдания друга, и, в конце концов, не выдержал и решил как-то поддержать его:

— Злая она у тебя, разве так можно? А если б ей под руку топор попался?

У Гоши второй раз за день на голове зашевелились волосы. Он реально представил лежащим на столе кухонный топорик. И то, как Юля хватает его со стола.

— Вечно у нас так, — пожаловался Бубнов. — Я поначалу всё нормально придумаю, а потом ты влазишь со своими коррективами.

— Ага, конечно. Вали всё на меня.

— Тебе повезло. Ты ни капельки не пострадал.

— Защищаться надо было. Я как увидел, что она за черпак схватилась, тут же трусами прикрылся.

— Защитился он! Ты, падла, в дверях застрял, когда дёру давал.

— Я хотел повернуться, прощения попросить.

— Из-за твоего прощения, я два пинка по сраке получил.

— Я же говорил, что она у тебя злая. Как ты вообще с ней живёшь?

— Вот так и живу, — с болью в голосе сказал Георгий. — Давай, вводи меня в курс дела.

Жаба тяжело вздохнул.

— Да, хмырь какой-то мне угрожал. Обещал убить меня, если я не найду убийц по делу двести сорок четыре в течении двух суток. Вот, хочу его на место поставить.

— Странно.

— Что странно?

— Если речь идёт о делах нашего отдела, то у нас все дела по пропажам людей. Причём тут убийца?

— Надо на само дело взглянуть, тогда мы поймём.

— И откуда он знает, что дело, которое его интересует, имеет номер двести сорок четыре? Ведь номера мы с тобой присваивали независимо от года и реальных их номеров. И никто кроме нас не знает, какому делу какой номер мы присвоили. Мы отбирали конкретно те дела из архива, которые подходили конкретно под заданный эксперимент.

— Мы же всё это вносили в специально разработанную программу. Кто-то мог стырить эту информацию.

— Маловероятно… А если это шутка или развод?

— Я об этом тоже думал. И такое может быть. Но чувство у меня дурное, что это псих какой-то. Голос мне его не понравился.

Бубнов остановил машину возле частного дома с номером тридцать шесть на улице Гоголя. Друзья вышли из машины и двинулись к покосившимся воротам с открытой калиткой. Двор выглядел запущенным, создавалось впечатление, что здесь никто не живёт. В глаза бросились: разваленная скамейка, словно кто-то по ней прыгал до тех пор, пока она не выдержала всего этого издевательства, мелкий мусор под ногами и ржавый велосипед со спущенными колёсами.

Жаба окинул взглядом некрашеный серый дом и хмыкнул. Бубнов достал пистолет из-за пояса и первым поднялся по ступенькам. Он толкнул слегка приоткрытую дверь и преступил через высокий порог.

— Есть кто дома? — выкрикнул он, и не получил никакого ответа.