Сезонное обострение (СИ)

— Нет, не лажа. Я тебе слово даю, что сам своими глазами видел запись того, чего ты натворил. Помоги мне, а я помогу тебе. Только я тебя могу спасти от смертной казни, и возможно даже от длительного тюремного заключения.

Кирилл завис на секунду. Его глаза широко раскрылись, и он даже на несколько секунд перестал трястись.

— Что вы хотите?! — выкрикнул он. — Чем я могу помочь?

— Ответь мне для начала, почему ты не покинул место преступления, после того, как выстроил все улики так, что они указывали, что будто это Денис убийца?

Рогов проглотил ком, подступивший к горлу.

— Кирилл, или ты мне помогаешь, или я ухожу. Мне сейчас не надо гнать никакой лажи.

— Хорошо-хорошо! Когда я попал ей ножом в голову, то пересрал конкретно. Я даже чуток очухался. Сначала я избавился от двери и ножа, затем мне на ум пришла дикая мысль, я сам не понимаю, как она мне вообще в голову смогла прийти.

— Кирилл, я не это хочу от тебя услышать. Я и без тебя знаю, что ты взял отвёртку и раскромсал висок и щеку Полины этой отвёрткой. А затем вложил отвёртку в руку Дениса. Мне важно понять другое. Почему ты после этого не ушёл из квартиры?

— Меня всего колотило и, чтоб малёха успокоиться, я сделал пару глотков из коробки с вином. И тут же всё пошло кувырком. Меня так стало колбасить, я думал, что сдохну прямо там, на полу в зале.

— Вот это и есть твоё спасение, Кирилл. Скажи мне, ты давно дружишь с Петькой?

— Давно.

— Есть ли среди его друзей наркоманы?

— Есть один. Не то, чтоб друг, но он общается с ним. Семён Чебрецкий его зовут. Живёт в четырнадцатиэтажке на улице Солнечной.

В этот же день Бубнов и Жаба во дворе четырнадцатиэтажки припарковали «Ауди 100» среди других машин. Они следили за подъездом. Оба были в штатском.

— Ну и где этот наркот хренов, — проявлял нетерпение Георгий. — Он когда-нибудь объявится?

— Должен. Не будет же он на улице ночевать.

– Сидеть в засаде — это не моё.

— Мы слежкой занимаемся, а не в засаде сидим, — поправил Гошу Жаба.

— Это ты слежкой занимаешься, — ответил тот. — А я, как только этот урод появится, все ему мозги вышибу.

Семён появился поздно вечером. Он был в рваных грязных джинсах и старой куртке. Бубнов в это время храпел в машине, не обращая внимания на возмущения Дмитрия. Жаба изо всех сил толкнул его в плечо.

— Чего тут?! — выкрикнул Бубнов.

— Цыц мне! Вон он идёт, красавчик наш.

Семён остановился возле входа в подвал и закурил. Закашлял и стал смотреть по сторонам. Затем спустился по ступенькам в подвал.

Гоша потянулся к ручке и открыл дверцу. Жаба завертел головой.

— Тихо-тихо, мне… Не спеши.

Гоша сверкнул глазами.

— Нельзя медлить. Мало ли что.

— Сиди, я сказал! Если спугнёшь, убью прямо на месте.

Не прошло и трёх минут, и мимо машины прошёл Гедич.

— Вот это сюрприз! — хохотнул Бубнов.

— Я же тебе говорил, что рано дёргаться, — сказал Жаба. — Слежка мне называется. Сидят в машине рядом с подъездом и его караулят. А он взял, да через балкон на улицу и выбрался. Наверняка, давно их раскусил.

Семён с фонарём в руках шёл по подвалу. Свет фонаря скользил по полу и стенам. Чебрецкий прошёл стену с выключателем и проходом во вторую половину подвала. Свет фонаря остановился на небольшом следе крови на стене и металлической двери. Семен стёр след крови рукавом куртки. Вставил ключ в замочную скважину двери и открыл её. Луч света фонаря выхватил голую бетонную стену. Семён вошёл в темноту и закрыл за собой дверь. Раздался звук проворачиваемого ключа в замочной скважине. Семён открыл следующую дверь и вошёл в ещё одно помещение. Щёлкнул выключателем, и загорелся яркий свет. На полу в углу лежал прочно связанный Андрей с кляпом во рту. Тот самый мужчина, который услышал крики девушки и вызвал милицию. На затылке у него была запёкшаяся кровь. На куче тряпья у стены с еле приоткрытыми глазами лежала Евгения Кабардина и тихо стонала. В её рту тоже был кляп.

Семён достал из рукава куртки пол-литровую бутылку с прозрачной жидкостью.

— Дорогая, хочешь пить? — спросил он.

Евгения слегка завертела головой. Эти движения были слабыми. Левый глаз её весь был в крови из-за полопавшихся сосудов.

Семён сел рядом с ней и провёл рукой по её бедру.

– Зря ты так. Вспомни, как нам было хорошо.

В углу замычал Андрей. Семён поднял голову и взглянул на него.

— Чего тебе дома, мужик, не сиделось? Какого хрена ты сюда полез. Я теперь не знаю, что с тобой делать.

Андрей замычал. Связан он был основательно. Семён погладил Евгению по животу и произнёс:

— У нас тут секретная любовь была, а ты всё испортил. Теперь не знаю, что с тобой делать.

В металлическую дверь кто-то трижды постучал. Семён вздрогнул и с опаской посмотрел на неё. Затем повисла тишина, и через несколько секунд её прервали ещё четыре стука.

— Ну, вот и Петя пришёл, — обрадовался Семён.

Он открыл дверь и впустил друга. Гедич с перекошенным от злости лицом шагнул внутрь небольшого помещения.

— Ты, чё творишь, урод! — заорал он. — Я ж тебя попросил просто от неё избавиться. Вывезти на дрыпаном москвиче пока она под кайфом в лес и вышвырнуть из машины.