Сезонное обострение (СИ)

— Не всё так просто оказалось, дружище, — ответил на это наркоман. — Она орать начала. Пришлось немного её покалечить. А одной ночью она чуть не убежала. Слава богу, я увидел, как она выбралась из подвала на улицу.

Петька влепил ладонью по его затылку.

— Ничего тебе доверить нельзя.

— Петечка, у меня деньги закончились. Выручай, дружище.

— Хорош их с меня сосать. Я тебе отдал все, что у меня были. Ушлёпок, не беси меня!

— Извини, — хохотнул Семён. — Но мне на дозу нужно. Я ради неё на всё пойду. Поэтому ищи деньги, где хочешь, но они мне через час нужны.

— А что иначе? Пойдёшь меня и сдашь?!

— Не-а! Я лучше придумал. Я тут бордель устрою. Найду, кому эту дырку загонять. А когда попадусь, то обязательно вспомню про тебя.

Из темноты подвала выскочил разъярённый Бубнов.

— Стой, куда ты?! — раздался за его спиной вопль Жабы. Он записывал на диктофон телефона разговор Петьки и Семёна.

Но Георгия невозможно уже было остановить. Он схватил обоих придурков за головы и со всего размаха мордами припечатал к бетонной стенке.

— Суки, как же так?! В вас хоть что-нибудь человеческое есть? Я же вас прям тут на месте поубиваю. Без суда и следствия.

И в подтверждения своих слов, он кулаками «посчитал рёбра» одному и второму. Без переломов там не обошлось. Выводил Бубнов пацанов из подвала с пеной у рта. Его так трясло, что Жаба боялся, что того схватит инфаркт.

— Тихо-тихо, — закричал он ему вдогонку и склонился над Евгенией. — Они своё ещё получат. Не убей их¸ пожалуйста.

Дмитрий достал кляп из рта Евгении и развязал ей руки. Он несколько раз спрашивал, как она себя чувствует. Но ничего от неё не добился. Она, то открывала, то закрывала глаза. Была очень бледной. Казалось, что вот-вот отключится. Рот её был перекошен, губы — белее мела, под глазами расплылись тёмные круги.

— Держись, девочка, держись, — прошептал Жаба.

После слов тихих слов Дмитрия, она разрыдалась и от боли, пожирающей её душу изнутри, закусила губы до крови.

Жаба развязал руки мужчине. Тот долго и очень эмоционально его благодарил. Дмитрий кивал, но смысл слов Андрея не доходили до него. Он смотрел на девушку расширенными от ужаса глазами и не понимал, как такое вообще возможно. Что должно быть внутри людей, способных на такую жестокость?

Когда приехала машина скорой помощи, Жаба помог врачам уложить её на носилки и вынести из подвала. И вместе с ней поехал в больницу. В ту самую, в которой: умер Денис Жердин, чуть не погиб его племянник и ожидала операции на сердце его дочь.

За окном машины скорой помощи мелькали огни ночного города. Жизнь шла своим чередом. Во всём этом было много яркого, прекрасного и завораживающего. Но Дмитрий воспринимал всё это иначе: серым, грязным и бесшумным. Казалось бы, он должен был радоваться тому, что нашёл Евгению, вырвал её из цепких лап смерти и похоти. Но что её ожидает впереди? Громкая, не утихающая боль. А потом беззвучная пустота и безразличие ко всему, что окружает. Разрушена внутренняя вселенная этой девушки, теперь её мир — это сплошной пепел и темнота.

12.

В палате, в которой лежал на одной из шести кроватей Олег, было душно. Врачи и медсёстры не разрешали открывать окна. Все больные лежали в своих постелях. Трое из них были крайне тяжёлыми. Но не Олег, он стремительно шёл на поправку. Лицо его было в мелких заживающих ранках. Его голова, шея, плечо и грудь были перемотаны бинтами, среди них виднелись и окровавленные. Он выглядел, как раненный боец из фильмов про войну. На стуле возле него сидела Даша с большой планшеткой в руках и хвасталась своими рисунками. Племянник Жабы ни как не мог придумать, как вежливо её выпроводить. Она заявила, что теперь её очередь охранять его. Дмитрий приоткрыл дверь и с улыбкой на лице наблюдал, как Олег при каждом её рисунке делал круглые глаза и хвалил её.

— О, да, это шедевр! Надеюсь, это не я?

— Ты! Ты! Разве не похож?

Олег случайно заметил Жабу и радостно воскликнул:

— О-о! Смотри, кто пришёл. Он очень хочет, чтоб ты его нарисовала.

Жаба только шагнул в палату, и Даша тут же бросилась ему навстречу. Он схватил её прямо в полёте и прижал к груди.

— Ты меня когда-нибудь так собьёшь с ног! — пожаловался он. — Каждая наша с тобой встреча через чур эмоциональна. Как будто мы с тобой сто лет не виделись.

Дмитрий опустил дочку на пол, и она заявила:

— Я хочу домой.

— Я же говорил, что ты не моя дочь.

Дашка на секунду насторожилась.

— Почему это? — спросила она.

— Моя дочь не меняла бы каждый день свои жизненные позиции. Вчера ты двумя руками была за операцию. Сказала, по-быстренькому сделаем и домой.

— Я хочу увидеть свою комнату.

— Ещё чего! А вдруг она тебе не понравится?

Даша топнула ногой и выпалила на одном дыхании:

— Понравится! Там же всё будет: и компьютер, и планшет, и столик с зеркалом, и плазменный телевизор. Всё, как я хотела.

— О, девушка, спешу тебя разочаровать. Там кровать на жёстких пружинах и чёрно-белый телевизор.

– Ты его так покрасил? Прикольно!

— И больше там пока ничего нет.

— Не беда, — успокоила отца Даша. — Тогда мы с тобой просто поменяемся комнатами.