Сезоны любви (СИ)

Вечно забываю про ступеньку при входе в зал — кто бы для меня объявление специальное повесил: "Женя, разуй глаза! Ступенька!». Вот и теперь, ухнув в пустоту, я прилегла в очередной раз на пол — хорошо хоть, не плиткой вымощен, а половым покрытием! Андрей подхватил меня под локоть.

— Не ушиблись?

Голос его слегка дрожал — вряд ли от испуга за мое здоровье. Представляю, какие ему с тылу открылись виды! Потирая коленку, я бурчала:

— Меня уже за вредность тут должны кормить бесплатно!

— Вон свободный столик, — сказал Андрей, предусмотрительно подстраховывая меня под локоть.

Он заказал мне бутылку красного, себе — минералку (мамочки родные, еще и правила дорожного движения соблюдает, цены ему нет!), какого-то мяса и салатов. Хорошо, что сразу принесли хлеб, который я принялась щипать, чтобы не умереть с голоду. Народ вокруг курил, но вытяжка пока работала нормально, это к утру будет не продохнуть… Я стянула пиджак, кинула на спинку стула. Чиф скользнул по мне глазами и увел взгляд в сторону. Я запоздало вспомнила, что не надела сегодня лифчик — под обтягивающей белой маечкой очень заметно. Ну и пусть смотрит. Видел он наряды пооткровеннее… и вообще без нарядов.

Подлил еще вина. Я честно предупредила, что на голодный желудок пьянею быстро.

— Вы не буйная? — встревожился чиф.

Я хмыкнула:

— Вот вы мне потом и расскажете… Ага, начинается!

Пара стриптизеров, видимо, занималась раньше спортивными танцами: очень ловко и профессионально исполнили несколько акробатических этюдов, по ходу дела деловито освобождаясь от одежды. Мальчик меня ничем не поразил, девочка была спортивной, с хорошей крепкой грудью и подтянутыми бедрами.

Блюм-блюм… парочка сбежала, подобрав манатки. Погас свет, а когда вновь зажегся, на круглой сцене обнаружились две девахи классической окраски: блондинка и брюнетка. Они раздевали друг друга, изображая томление и мотая туда-сюда длинными, «навощено» сиявшими гривами. Когда из одежды остались только эти самые гривы и крошечные трусики, дивы двинулись в зал. Жертвами были выбраны сидевшие за ближним столом парни в одинаковых белых свитерах (спортсмены, что ли?). Девушки извивались вокруг, забрасывали ноги на их широкие плечи и бычьи шеи. Один из полупридушенных, пошедший красными пятнами, лихорадочно совал деньги в красные трусики брюнетки: интересно, какими купюрами?

Я поглядела на чифа — тот потягивал минералку. В полумраке его глаза блестели.

— А вам кто больше нравится? Блондинка или брюнетка?

Андрей посмотрел на меня.

— Рыжая.

Я продолжала любопытствовать:

— А приятно, когда закидывают ногу на плечо?

— Смотря, кто и смотря, где…

Так. Не будем развивать. Тем более, декорации вновь сменились. Теперь выскочил одинокий белобрысый парень, довольно быстро разделся и тоже пошел в народ. Наклонился к одной девахе — та поспешно закрылась от него обеими руками. Подошел к следующей, закинул ее ногу себе на плечо (интересно, как бы этот трюк он проделал с моей узкой юбкой?). Погладил, отпустил и свободно запрыгнул на соседний столик. Потоптался среди бутылок и бокалов, поулыбался хозяйкам стола идиотской улыбкой «самого себе неотразимчика» и спрыгнул.

— Приятного аппетита, девочки, — вполголоса пожелала я соседкам: те с недовольным видом сметали букетом пыль, оставленную босыми подошвами стриптизера. М-да… и это должно меня возбуждать?

Следующая пара парней была в арабских бурнусах. Или в чем там еще? Ну, все поняли — замотаны с головы до ног. «Арабы» освобождались от одежды энергично, но практически безрезультатно, потому что под снимаемым слоем обнаруживался следующий.

— Да когда же это закончится? — спросила я с досадой. — Луковицы какие-то! Сто одежек и все без застежек…

— Что, не терпится? — поддел чиф. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и поглядывал то на меня, то на сцену. По-моему, на меня гораздо чаще. Наблюдал за реакцией, надо полагать. Арабы остались уже в одних белых платках и золоченых лепестках-плавочках. Я заворожено следила за приближавшимся к нам: гибким, блестяще-смуглым, поверх белой повязки сверкают выразительные черные глаза…

Ох, блин!

Заслонив лицо рукою, я шепотом сказала чифу:

— Меня нет!

Он удивился, открыл рот — и замер. Круг света выхватил нас из темноты, позолотив каждую волосинку на моей руке и на смуглой руке, взявшей меня за запястье. С секунду я еще упиралась, потом решила, что это смешно, поднялась, кинув отчаянный взгляд на Андрея: а так все хорошо начиналось — кино, мороженое…

— Убью! — шепотом пообещала я арабу. Глаза его смеялись. Нас — меня и вторую жертву, молоденькую девчонку — вывели на сцену. Я слепо, как сова, моргала на яркий свет. Пальцы араба, стоявшего за спиной, скользнули по моей шее, покрутив цепочку, замерли на вырезе майки. Я проскрипела сквозь зубы, оскаленные в улыбке свету и невидимым зрителям:

— Тормози по-хорошему!