Сфера 17

— Всё в порядке, товарищ комбат.

— Подойдите ко мне после занятий.

— Так точно, товарищ комбат.

Дерри вернулся на место. Николасу показалось, что он занервничал.

— Что смешного? — мрачно спросил он светловолосого.

И вдруг выполнил роскошный, точно в кино, кан-линг в высокой позиции с разворота. Николас так и ахнул. Бедный новобранец тоже ахнул и как стоял, так и сел на пол. Пальцы босой ноги лейтенанта остановились в пяди от его лба, но прямой энергетический удар при правильном кан-линге мог вышибить из человека дух.

— Когда так сможешь, — резюмировал лейтенант, — тогда и будешь улыбаться.

Глядя на всё это, Эрвин только укоризненно покачал головой.

— Идёмте, — сказал он Николасу, и тот послушно зашагал следом. Через несколько десятков шагов Фрайманн с сожалением пояснил:

— У лейтенанта «гуляет» нога. Из такой стойки рискованно делать кан-линг. Можно растянуть связки. Лейтенант мне доказывает, что это его личная особенность. Совершенно безопасная.

Николас промолчал.

Ему было неловко слушать об этих внутренних, частных делах, и он не понимал, зачем Эрвин о них рассказывает. Но он отметил, что Фрайманн говорит о подчинённых как отец о детях, с неизбывной теплотой: хулиганит, плохо учится, сорванец… Реннард снова вспомнил Шукалевича: кое в чём Стерлядь не врал. Чёрный Кулак живёт их жизнями, сказал он.

Каково же ему, наверно, было бросать их под огонь правительственных войск во время Гражданской… Но в частях, которыми командовал товарищ Фрайманн, ни один боец не погиб бессмысленно и случайно. Должно быть, сознание этого поддерживало командира.

Николас уставился в пол — и заметил, что чуть дальше часть коридора выложена паркетом самого дешёвого и пакостного вида, к тому же истёртым и взгорбившимся. Это его удивило. Зачем солдатам паркет, а если уж его положили, то почему поскупились? И почему личный состав не следит за состоянием помещения?

— Для тренировок, — сказал Эрвин, проследив за его взглядом.

Подтверждая свои слова, он быстро и совершенно бесшумно прошёлся по паркету туда-сюда. Николас ступил следом и содрогнулся, когда дерево под ногами тошнотворно заскрипело.

— Хорошего бойца, — умудрённо докончил Эрвин, — должно быть не только не видно, но и не слышно.

Николас улыбнулся.

— Ки-система, кажется, единственное боевое искусство, которое в реальности выглядит так же эффектно, как в кино, — это было самое умное, что пришло ему в голову.

— Потому что эти приёмы не предназначены для реального боя, — неожиданно ответил Эрвин. — Чтобы вступить в рукопашный бой, боец должен потерять всё оружие и стоять один среди чистого поля перед другим таким же дураком. Красивые кан-линги и ше-данги нужны только для тренировок. Во время операций требуется другое. Проще и сложнее. Мы пришли.

И он отворил простую дверь без таблички.

Комната оказалась крохотная, как кладовка. В ней не нашлось места даже для стула — только шкаф, тумбочка и узкая солдатская койка. Нигде не было ни пылинки, и Николас подумал, что Эрвин настоящий маньяк чистоты. Чистота здесь властвовала: мужская, казённая, не знающая уюта.

— Снимите пальто, Николас, — сказал Фрайманн. — Вы промокли.

Замечание было здравое, и Реннард стал расстёгивать пуговицы. Со смутным удивлением он отметил, что пальцы слушаются плохо. Он замешкался и заставил Эрвина ждать. Чувство неловкости стало мучительным. Когда Эрвин взял из его рук мокрое пальто, чтобы повесить на плечики и в шкаф-сушилку, Николаса словно окатило жаром.

Путать одно с другим стало сложно.

…Нет, упрямо подумал он. Тогда я был пьян. Я напился и перестал контролировать себя. А сейчас я занят, я бросил пить, я очень давно не отдыхал и мне уже ничего не нужно. Я не могу потерять возможную дружбу с Эрвином из-за собственной глупости и невыдержанности.

Нужно говорить, приказал он себе, это лучший способ отвлечься. Говорить о чём угодно. Только на Шукалевича лучше переключиться позже, а то я забуду что-нибудь важное.

— Я слышал, — выговорил Николас почти спокойно, только немного торопливо, — ки-система входила в программу подготовки бойцов Звёздного легиона.

— Не совсем так.

Эрвин сел на койку. Николас вдруг заново увидел, что стула в комнатке нет, и у него нет иного выхода, кроме как сесть рядом с хозяином на его, хозяина, постель… Снова накатило безумное, полудетское какое-то смущение.

Разговаривать, напомнил он себе, только не молчать. Во всём этом нет ничего особенного.

— Ки-система — это обломок того искусства, которому учили в Звёздном легионе, — продолжал Фрайманн. — И на самом деле оно называлось кэ-система. Но большая его часть утеряна, поэтому неверное название приняли.

— Я знаю, что Ки — по-китайски «жизненная энергия».

— Кэ — по-тибетски «музыка». Музыкой оставшееся назвать сложно. — Эрвин с хмурым видом опустил глаза и коротко развёл руками.

Сейчас он на своём поле, подумал Николас с беспокойной полуулыбкой, ему стало просто и легко говорить. Это хорошо, очень хорошо… нужно разговаривать. Пожалуй, время перейти к делу. Сейчас я подойду ближе и сяду. Просто сяду и ничего лишнего по этому поводу не подумаю.