Сфера-17

«Иначе граждане сожрали бы империю изнутри, – подумал Николас. – Грандиозный удался бы реванш. Мало государь император щемил этих тварей…»

Йеллен только фыркнул:

– Вам было запрещено занимать государственные посты и служить в армии. Это не дискриминация. Это простые меры предосторожности.

– Это расизм, – с видимым удовольствием сказал мантиец.

– Расизм, – сказал Йеллен, – всегда симметричен. Ваша интервенция неизменно оборачивалась геноцидом, вы уничтожили миллиарды людей. А вам всего лишь запретили занимать государственные посты. И вы были оскорблены. Кто тут больший расист?

– Мы желаем человечеству только блага.

– Но там, куда вы приходите, немедленно начинаются интересные времена. Всякого рода гуманитарные катастрофы, – директор соскочил с перил, глаза его засверкали азартом. – Коллективное умопомешательство. Эпидемии, аварии, войны, революции. И отовсюду торчат ваши уши. Вы в центре событий. Рано или поздно даже дурак начнёт сомневаться, что вы направляетесь туда для оказания помощи.

– И всё же это так, – безмятежно улыбался Эрт Антер. – Мы, работники аппарата внешнего влияния, – акушеры. Мы помогаем родиться новому человечеству. Но и мать, и младенец проходят через родовые муки. А новому пора родиться, Алан, давно пора.

Алан? Николас, весь превратившийся в слух, встрепенулся. Мантийцы не пользовались фамилиями, их двойные имена были просто двойными именами, но сокращение до одного имени так же, как и у людей, означало сближение. В принципе, Алан Йеллен мог звать Эрта Антера первым именем просто ради насмешки. Но мантийцам не была свойственна фамиль-ярность.

Они зовут друг друга по имени?!

– Старые институты рушатся под собственной тяжестью, – продолжал мантиец, – вы сами наблюдаете этот процесс. Сколько просуществовала империя Тикуанов? Тридцать лет? Она родилась, расцвела и одряхлела за тридцать лет, одну пятую человеческой жизни.

– Но о реванше вы по-прежнему можете только мечтать, – сказал Йеллен.

Эрт Антер улыбнулся.

– Решение о капитуляции, – размеренно, внятно проговорил он, – принял Председатель Лат Гэл. Это был страшный позор, который огромной тяжестью лёг на его плечи, это был единственный способ избежать ещё большей трагедии… Но когда Лат Гэл подписывал эту вашу бумагу, ему было девяносто восемь, а Роэну Тикуану – сорок пять. Председатель пережил императора. До последнего дня жизни он оставался в полном рассудке и умер за рабочим столом. Мы находим, что это некоторым образом меняет дело. У нас больше времени, Алан.

– Зато мы быстрее, – возразил директор. – Мы изобрели мерцательную связь, благодаря которой сейчас беседуем с вами. Мы изобрели ти-интерфейс, который вам так нужен. А вы в это время думали, что ещё можно вырезать из мозга.

– Наши достижения велики, – с ленцой сказал мантиец. – Вы просто не можете их понять. Но скажите, Алан, что хорошего в ваших скоростях? Они приносят вам счастье?

– А ваш гомеостаз – счастье? – мгновенно спросил Йеллен. – Вы наблюдаете за нами, а мы – за вами. На Мантах ничего не меняется, ничего не происходит. К вам не может прийти молодой лидер, с новыми идеями, с пламенным сердцем. Даже гений управления должен всю жизнь потратить на расширение эмоциональной территории, никакая иная карьера невозможна. Так и выходит, что власть оспаривают друг у друга только дряхлые аллигаторы. Многие годы один подбирается к другому, улучая момент для единственного броска, потом щёлкает челюстями и промахивается или не промахивается. Нет никакой разницы, потому что аллигаторы все одинаковы.

– Потратить жизнь? – скептически переспросил мантиец и засмеялся. – Алан, это естественный фоновый процесс… Если вы будете живы к тому дню, когда мы возьмём Сердце Тысяч, пожалуй, я вывезу вас на Манту.

Директор озадаченно кашлянул и снова сел на перила.

– На что же я вам там сдался? – поинтересовался он.

– А мы посадим вас в клетку, – благожелательно сообщил мантиец. – Чистую светлую клетку с кондиционированным воздухом, пахнущим хвоей или морем. Дети будут смотреть на вас, как на диковинного зверя. Многим интересно, что вы станете делать там, где нет ни денег, ни власти. У вас наверняка отыщется какое-нибудь безобидное увлечение.

Йеллен сощурился.

– А я бы взял вас на работу, Эрт, – сказал он. – Выбивать долги из злостных неплательщиков. Человечности в вас не больше, чем в хищной рептилии. Старый вы аллигатор. Так-то вы и кружите возле Сана Айрве, целитесь вцепиться ему в горло. Но он матёрый хищник, этот ваш великий учитель и Председатель, коварный как весенний лёд. Страшный противник. Не боитесь, Эрт?

– Вы мыслите категориями своего общества, – безмятежно ответил Эрт Антер. – Агрессия, хищники, челюсти… У нас всё иначе.

Директор засмеялся:

– Но если вы промахнётесь, вам придётся посвятить остаток жизни какому-нибудь безобидному увлечению.

– Возможно, – мантиец с равнодушным видом развёл руками. – Но перейдём же к делу наконец. Вы гордитесь своей торопливостью, а милитаристские настроения в вашем обществе до сих пор слишком слабы. Сан Айрве отказывается вступать в гонку вооружений.