Сфера

Двумя мощными ударами Седая Коса разрубил череп агонизирующей змеи и третьим ударом прервал ее мучения.

Наступила тишина. Л’сандер не нашел в себе сил ни встать, ни хотя бы порадоваться. Он убрал волосы с лица, и это показалось подвигом. В закатном свете Хакон выглядел не просто окровавленным, а выкупавшимся в крови. Он возвышался над еле живым эльфом:

– Где свистун Л’атто, брат защитник?

Глава 3

Талия и Риир

Она шля рядом с ним, как обычно болтавшая без умолку, довольная жизнью и знавшая свое место в ней. Он же шел погруженный в свои мысли и злился на себя, что даже в компании подруги, страхи и сомнения владели им. За спиной висел плотный мешок, набитый свежими продуктами, собранные хранительницей и старостой. После посещения Дола на душе было еще тяжелее. С каждым циклом он чувствовал себя все более и более чужим в селении. В ученики его никто не брал, работу давали редко и самую простую. Бывали месяцы, когда он просто убирался в доме старейшины и гармонии. Ему было совестно и неприятно получать дармовую пищу и одежду. Его съедала обида, что он, сильный и жаждущий дела эльф, проводит дни в бездействии. Что он никому не нужен, не смотря на все его рвение и готовность трудиться. Поэтому, когда недавно какой-то дурак обозвал его бездельником, он избил его. Не помутузил или намял бока, а именно избил, жестоко и целенаправленно. Полегчало на полдня, а отношение к нему в Доле еще ухудшилось. Он и так всегда был подкидышем, чужаком, которого судили строже своих детей, не заботясь о справедливости. А после трагедии цикл назад, когда во время испытания защитников двое кандидатов пропали бесследно, один погиб и один остался калекой, жители Дола ополчились на него окончательно. Потерявшие разум от горя, родители пострадавших обвиняли его и в похищении, и в том, что он приманил в селение тварь тьмы. Д’риан и Талия всех уверяли, что он провел тот злополучный день с ними, а Хакон на собрании объявил, что гигантские двухголовые змеи – это известные хищники, редко встречающиеся в этих землях, но никакие не твари тьмы. Все равно, его фигура сплелась в сознании жителей с их страхами и недавним горем. Хранительница успокаивала его, говоря, что со временем все успокоится, что он только начал свою жизнь. Что через много циклов где бы он ни очутился, он со спокойной улыбкой будет вспоминать свои сегодняшние мучения. «Где бы он ни очутился», – она не скрывала, что нет ему места в Доле. А ведь хранительница – самый близкий эльф для него, она даже отказалась от одной из трех учениц, верившей больше болтовне семьи, чем слову наставницы. Почтенная эльфийка познакомила его с учением о гармонии. Рассказала об истории эльфов, их обязанностях и о том, как хранительницы следят за состоянием Сферы через свои ритуалы. Будучи юношей, он не мог обучаться техникам хранительницы, что не сильно ее расстроило, так как он не принял разумом того, чего не чувствовал в сердце. Возможно, не будь он чужаком со странным детством, все было бы иначе, но он не обольщался. Староста и Хакон достаточно рассказали ему такого, что ставило под сомнение существование гармонии в мире. Он решил для себя что эльфы и драконы оберегают гармонию Сферы как мира в целом, в космических масштабах. В повседневной жизни, когда твари тьмы не грозят творению Великого Дракона, эльфы разных селений и столичных городов ведут себя друг с другом точно так же, как жители Дола относятся к нему. Хранительницу он любил как мать, наверное, старосту он уважал как дядюшку, с ним не забалуешь как с братом или другом, но и не боишься, как отца. Хакон же вызывал смешанные чувства. В детстве его не посещала мысль стать защитником, взрослея, такая идея могла вызвать только усмешку у него и негодование у жителей Дола. Седая Коса же не разделял предубеждений прочих эльфов и пресекал глупую болтовню в его присутствии. Однажды он появился у Старейшины и предложил тому обучать его, Риира, основам выживания в дикой природе и боя. Он был рад и жадно учился. За это он любил и уважал Хакона, однако, каждую луну тот подвергал его допросу: что он делал, почему случались те или иные конфликты с его участием, что он думает об эльфах Дола. В спокойные месяцы разговор был короток, когда его втягивали в драку, приходилось часами повторять одно и тоже. К чести защитника в месяц того несчастного испытания допрос был краток. Сам он не знал, зачем Хакон изводит его одним и тем же разговором из года в год. «Для твоего блага», – неизменно отвечал тот. Всезнающий Д’риан же как-то шепнул ему, что почтенный защитник отсылает письма о нем в столичный город, но зачем не известно. В общем, Хакон был…