Сфера

— Гарри, мои родители медики, ну, целители. Мне мама про это рассказывала ещё два года назад, а потом я сама читала. Ни с кем у меня этого никогда не было! Успокойся, ты первый парень, с кем я нахожусь в одной постели.

— Мне тоже надо почитать про это, а то я чувствую себя полным кретином.

— Конечно, почитаешь. Ты не волнуйся, у нас всё ещё будет. Можно я потрогаю его?

— Ну… это… там всё мокро…

— Спасибо, — рука Гермионы спустилась к нему в трусы, прошлась по его пенису, и тот снова напрягся. Руки Гарри скользнули по спине Гермионы, спустились на её упругую попку. Она накрыла его губы своими губами. Поттер перестал понимать, что происходит. Трусики Гермионы, оттягиваемые его руками, плавно поехали вниз, а она сама сползла с него набок, а затем на спину. Гарри резко рванул тонкую ткань кружевного белья и навалился сверху. Дальше всё случилось само. Гермиона тихо вскрикнула. Несколько поступательных движений, и всё кончилось.

Они лежали рядом, пытаясь отдышаться. Кажется, ещё никогда Гарри не было так хорошо.

— Миона! Я люблю тебя! Я… — чувства захлёстывали парня.

— Я знаю, — мягко улыбнулась девушка, — и тоже люблю тебя!

— Миона, моя Миона, я буду любить тебя вечно! — торжественно шептал юноша, нежно целуя её в шею за ушком. Его рука опустилась ей на живот и сползла вниз. Там было пушисто, липко и скользко. Гарри словно обжёгся и быстро поднял руку к глазам. Пальцы были в крови!

— Герми, ты ранена?!

Гермиона тихонько засмеялась:

— Нет, Гарри, любимый мой, всё хорошо, всё правильно.

* * *

20 марта, площадь Гримо.

На следующий день они проснулись поздно, вылезать из постели не хотелось, да и за окном погода не радовала: пасмурно, порывы ветра, то ли снег с дождём, то ли дождь со снегом. Решили, что погода не лётная, значит, пошли они все куда подальше, никуда не пойдём. Сходили в душ, вместе! «Святый Боже, остановись мгновенье, ты прекрасно! — думал Гарри, рассматривая свою девушку. — Никому её не отдам!» Внутри всё пело, Гарри был так счастлив, что боялся поверить в происходящее.

Завтракали в постели. Кикимер поставил на колени каждому, поверх одеяла, громадный поднос с едой. Гарри лопал как крокодил. Ему казалось, что он не ел целую вечность. Гермиона улыбалась, искоса посматривая на своего друга: «Конечно, дискомфорт внизу живота, но как же хорошо стало на душе! Какой же он застенчивый. Интересно, если бы я не проявила инициативу, рискнул бы он продвинуться дальше поцелуев? Фу, какие глупости в голову лезут!»

— Чем займёмся сегодня? — спросила девушка.

— Может быть, устроим выходной?

— А что по плану у Того-Которого?

— Да дементор с ним, устал я. Пусть сегодня обыватели сами с ним пободаются.

— Может быть, тогда навестим моих родителей? Я соскучилась.

— А давайте, моя леди, да и палочками пора бы обзавестись.

— Ты хочешь купить их во Франции?

— Нет, в Болгарии. Думаю, что Крам нам поможет. Мне он показался нормальным парнем, да и к тебе он хорошо относится, но пока летим в Лион.

Сборы были не долгими. Гарри сотворил портал, и они переместились во Францию.

* * *

20 марта, дом Поттера, Лион.

После обеда в исполнении Добби, Эмма Грейнджер с дочерью расположились на диване у окна и о чём-то тихонько шушукались, а её муж обратился к юноше:

— Гарри, я хотел бы поговорить с тобой наедине, по-мужски, — Дэн Грейнджер остановился напротив Гарри, руки в карманах, холодный пристальный взгляд.

— Папа! — вскинулась Гермиона.

— Успокойся, дочка.

— Тише, Герми, всегда полезно расставить все точки над «i», — спокойно сказал Гарри, поднимаясь из кресла, и, уже обращаясь к мистеру Грейнджер, продолжил. — Библиотека вас устроит, сэр?

— Папа, умоляю, не делай ничего, что потом нельзя будет исправить!

Дэн твёрдо посмотрел на дочь и обратился к жене:

— Эмма, займи нашу девочку чем-нибудь, пока мы побеседуем с молодым человеком.

В библиотеке они расположились за столом у окна. Оба молчали, собираясь с мыслями. Наконец, Дэн начал:

— Гарри, какие у вас отношения с моей дочерью?

— Мы любим друг друга и вместе спим.

Лицо у мистера Грейнджера пошло пятнами.

— Сэр, я терпеть не могу всех этих еврейских заходов издалека. И ложь не терплю ни в какой форме. Наелся ею досыта, до конца жизни. Говорите прямо, а то ничего хорошего у нас не получится.

— Почему еврейских? — растерялся Дэн.

— Да какая разница: еврейских, арабских, гоблинских, — взорвался Гарри. — Дело говорите!

Отец Гермионы выпучил на Гарри глаза, он не ожидал от него такой экспрессии:

— А как же свадьба?

— После войны, — резко ответил юноша, а потом добавил еле слышно: — если доживём.

— Даже так!

— Да.

— Ты знаешь, у Гермионы очень трудный характер. Тебе будет нелегко с ней.