Сфера. Мир Обреченных

От прежнего Ткача остались только немного усталые глаза человека, имеющего за плечами опыт бесконечно долгой жизни. Сейчас в светящихся мудростью глазах старика читалось, что он в курсе последних событий. Денису даже захотелось по-мальчишески, словно доброму дедушке, пожаловаться Ткачу на все те ужасы, которые обрушились на его голову в последние часы.

И тут Кузнецов поймал себя на том, что на его лице застыла глуповатая улыбка. Молодой человек торопливо принял независимый вид. Как профессиональный специалист по связям с общественностью, он больше всего на свете боялся выглядеть несолидно.

— Нам еще повезло, что нас допустили сюда, — делая вид, что не замечает игры эмоций на лице молодого человека, пояснил Ткач, — некоторое время назад эту крышу облюбовали самоубийцы, так что теперь сюда поднимаются только местные служащие.

— Что это за город: Токио или Нью-Йорк?

— Какая разница, — покачал головой «божественный пенсионер», с неожиданным юношеским озорством блеснув на юного собеседника глазами. — Просто я почувствовал, что моему молодому другу срочно необходима небольшая передышка, или, как у вас говорят, тайм-аут, и вызвал тебя сюда. Здесь, на высоте птичьего полета, когда ничто не мешает смотреть вдаль, хорошо поразмышлять о будущем.

В этот момент ветер со стороны океана принес с собой совершенно особый волнующий запах абсолютной свободы и ждущих своего открытия экзотических земель. Денис на несколько секунд блаженно прикрыл глаза, полной грудью вдыхая вечернюю свежесть.

Когда же Кузнецов вновь открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что современный небоскреб и расцвеченный электричеством город внизу куда-то испарились. Теперь они сидели с Ткачом в увитой плющом и виноградной лозой беседке с видом на страну заснеженных гор. Никакой мебели вокруг не было. Только толстый ковер и хаотично разбросанные вокруг подушки.

Теперь старик возлежал на разноцветных пуфиках. На его халате из розового шелка извивались шитые золотой нитью драконы. Борода богочеловека была на восточный манер забрана в две косички. В его тонких морщинистых пальцах дымилась чашка из тонкого китайского фарфора.

— Посмотри на эти горы, Денис, — задумчиво проговорил Ткач, не отрывая прищуренного взгляда от белоснежного великолепия. — Одним своим гордым и неприступным видом они словно бросают нам вызов. Ты никогда не задумывался, почему тысячи людей словно одержимые мечтают покорить неприступные вершины и даже готовы жизнью заплатить за сомнительную мечту несколько минут постоять на заветном пике?

— Какая польза человеку от победы, за которую, возможно, придется заплатить жизнью? — пожал плечами Кузнецов.

— А какая радость человеку от серой однообразной жизни, в которой нет и не будет настоящих страстей? Кто-то даже готов всю жизнь оставаться тряпкой, о которую все кому не лень вытирают ноги, лишь бы избежать синяков и ссадин. Впрочем, каждый волен выбирать между убогой безопасностью и рискованным счастьем первооткрывателя и солдата удачи.

— Как я понимаю, это означает, что я могу изменить свое будущее? — осторожно поинтересовался Денис.

— Да, это так. Сейчас ты находишься в точке, из которой по своему желанию можешь вернуться к прежней жизни или…

— Или снова очутиться по горло в болоте?

Ткач снисходительно улыбнулся.

— Твоя беда в том, мой юный друг, что ты не знаешь самого себя и поэтому не веришь скрытой в тебе силе. Ты привык говорить себе: «Нет, это не для меня. Я не такой крутой парень, чтобы иметь эту работу, эту девушку, эту машину». Поверь, не каждому выпадает шанс попробовать узнать себя с новой стороны. Многие люди так и проживают жизнь, не поняв, кто они и зачем родились на свет. Если тебе этот вопрос тоже безразличен, только пожелай, и ты мгновенно вернешься обратно в тот мир, из которого я так бесцеремонно тебя выдернул. Кстати, за это, пусть и с опозданием, я приношу тебе свои извинения.

Денис задумался. После пребывания в ледяной трясине было неимоверно приятно почувствовать себя в тепле и безопасности. Он пил горячий чай маленькими глоточками, согревая себе внутренности, и неторопливо размышлял о Такиме и Крэйе, о своей прошлой жизни, в которой, положа руку на сердце, действительно было мало стоящего, кроме гарантии, что тебя не сожрет дракон и не убьет мутант с головой кабана.

Ткач не торопил собеседника с ответом. В его руках появилась длинная глиняная трубка. Своеобразный сладковатый запах быстро наполнил беседку. Из синих струек выпущенного дыма сплетались загадочные узоры. Денис не почувствовал, как окружающие его декорации вновь переменились.

Теперь они стояли на огромном подвесном мосту, перекинутом через гигантский каньон. Мост ощутимо раскачивался на сильном ветру, отчего в животе было весьма неприятно. Далеко внизу, похожая на нитку, змеилась железнодорожная ветка. На Ткаче было индейское пончо, на ногах — светлой кожи мокасины.

— Итак, что ты решил? — Стараясь перекричать ветер, старик был вынужден наклониться к самому уху Дениса.

— Вначале я хочу знать, что за чехарда творится в моей голове и почему Крэйя называет себя моей невестой?