Сфера. Мир обречённых

Даже ловушки, которые он сам же и устанавливал, реагировали на него, как на чужака. Один раз голос в голове Мастера едва успел предупредить его, чтобы тот остановился. В следующее мгновение облако ядовитых шипов усеяло тропинку перед его ногами. В другой раз, когда Даригаш перепрыгивал через небольшой ручей, из-за поворота почти обмелевшего речного русла на него с шумом выскочила огромная волна. Грозным окриком Мастер словно выставил перед собой невидимый щит, заставив взбунтовавшуюся стихию в последний момент свернуть в лес. Под напором ударной волны высокие сосны и ели ломались, как щепки. Мощный поток вырывал столетние дубы с корнями и тащил их в глубь чащи, используя как тараны, чтобы крушить все на своем пути.

«Тот, кто способен так легко подчинить себе чужих цепных псов, чтобы натравить их на хозяина, может себе позволить побороться с самим Богом, то есть со мною», — невесело подумал Даригаш. Внутренне Уходящий уже был готов к встрече с претендентом на свою власть. Но, обнаружив поджидающего его у входа в пещеру Кипта, остановился в крайнем изумлении.

— Вижу, ты удивлен моим бодрым видом. Но разве ты забыл про уговор? — со снисходительной иронией осведомился Остающийся. — Мы же условились, что, как только один из нас окажется в выигрышной позиции, он может считать себя свободным от любых обязательств и союзов.

— Ты предлагаешь мне поединок, Кипт?

— Как мы и договаривались, — весело подтвердил Остающийся. — Но перед этим я по нашему обычаю хотел бы распить с тобою, мой лучший друг и верный враг, любимое нами обоими белое вино. Я специально припас для такого случая бутылочку.

Кипт разлил вино по бокалам, после чего протянул один своему противнику.

— Не опасайся, я не стану портить себе удовольствие настоящей схватки банальным отравлением.

С самого их знакомства Даригаш чувствовал, что в облике Остающегося все фальшиво: и вечная добродушная улыбка, и повадки балагура. Все это — не более чем удобная маска, под которой сподручней подобраться к противнику на расстояние верного удара. В голове Уходящего запоздалым укором звучали однажды слышанные им из вечно растянутых в улыбке уст Кипта откровения: «Нет клятвы, которую бы я не нарушил, когда речь идет о власти над миром… Знаешь, Даригаш, если бы ты предложил мне после победы поделить мир на две равные части или еще что-нибудь в этом роде, я послал бы тебя куда подальше».

Даригаш демонстративно вылил вино из своего бокала на землю, после чего разбил и сам хрусталь о камень.

— Напрасно ты так, — разочарованно пожал широкими плечами Кипт, — вино весьма недурственное. Я специально для нашего разговора велел доставить мне его из погребов одного королевского замка. Кстати, почему ты не спросишь, как я смог это сделать, не покидая твоей пещеры?

— Это не такой сложный вопрос. — Даригаш как бы невзначай положил ладонь правой руки на нагретый солнцем камень пещерного свода, насыщаясь энергией перед предстоящим боем. — Пока я занимался делами Сферы, ты воровски постигал устройство Узла. Не возьму только в толк, почему же тогда ты не упросил Ткача доверить тебе его власть. Поверь, я не стал бы тебе в этом препятствовать.

— Это не такой сложный вопрос. — Даригаш как бы невзначай положил ладонь правой руки на нагретый солнцем камень пещерного свода, насыщаясь энергией перед предстоящим боем. — Пока я занимался делами Сферы, ты воровски постигал устройство Узла. Не возьму только в толк, почему же тогда ты не упросил Ткача доверить тебе его власть. Поверь, я не стал бы тебе в этом препятствовать.

— Эх, Даригаш, Даригаш… — с сочувственным укором вздохнул Кипт. — Твоя беда, что ты слишком прямолинеен. Для того чтобы сокрушить всех врагов и встать над миром, нужна особая тонкость. Ткач никогда не доверил бы Узел тому, кто слишком активно его добивается лично для себя. Поэтому до поры мне пришлось притвориться бессребреником. Но теперь я умею управляться с Узлом лучше тебя. Поэтому советую по старой дружбе: уступи мне свое место без боя, и тогда я, возможно, пощажу тебя.

Глава 13

Вначале трактирщик всячески отрицал свою вину.

— Тот, кто подозревает в злом умысле верного друга, останется один на один со своими врагами! — высоковатым для мужчины голоском кричал оскорбленный до глубины души Лоберис. В это время Кузнецов и Хинто вязали трактирщику руки его же позолоченным поясом. Денис никак не ожидал, что от крайнего волнения бывший мытарь начнет голосить петухом. Это открытие его немного смутило. А тем временем Лоберис продолжал обличать вероломство и черную неблагодарность своих пленителей: — Ах, если бы малышка Такима только знала, с какими черными душами она связалась! А я-то, старая пивная бочка, вместо того, чтобы бежать без оглядки, связался с меченым жульем.